English      Українська

Обложка книги Бориса Малиновского "Нет ничего дороже..."

"Нет ничего дороже..."
Борис Малиновский

К: Горобец, 2005. -336с: 200 ил. ISBN 966-8508-04-1. © Малиновский Б.Н., 2005


"Никто для первых не вбивает вех,
И нет для них в истории примера..."
Эдуард Асадов

Соратники - пионеры кибернетической техники

Вторая глава "Соратники - пионеры кибернетической техники" из книги Бориса Малиновского "Нет ничего дороже...". (Продолжение)

Взгляд на будущее.
Очерк об Евгение Ивановиче Брюховиче, дополненный его рассказом

С Евгением Ивановичем Брюховичем я познакомился очень давно - в те годы, когда я работал в бывшей лаборатории С.А.Лебедева. Евгений Иванович приезжал в Феофанию, чтобы получить консультации у сотрудников лаборатории. Сам он работал на Киевском радиозаводе, куда был направлен как молодой специалист по окончании института.

И в самом начале и после многолетнего знакомства с Е.И.Брюховичем меня не переставало удивлять его неудержимое стремление искать и находить новые нестандартные решения в области компьютерной науки и техники и в философском осмыслении полученных им результатов. Помимо этого, ему пришлось основательно усвоить огромную массу знаний из литературных источников. Итогом стала его попытка оценить роль экономики и суперЭВМ в жизни человечества на современной стадии развития цивилизации.

Этой проблемой Е.И.Брюхович стал заниматься еще в 80-х годах прошлого века. Мне запомнились семинары в отделе управляющих машин, на которых выступал Евгений Иванович. Изумительный рассказчик, способный заинтересовать самого равнодушного слушателя, он так "разогревал" участников семинара виртуозным изложением поднятой им проблемы, что каждый семинар требовал проведения следующего, поскольку изложенное на предыдущем семинаре лишь приоткрывало намерения Евгения Ивановича ознакомить слушателей с проблемой в целом. Помню, что я заболел и не смог разобраться до конца в проблеме, поднятой Е.И. Брюховичем. О серьезности его намерений говорило то, что не получив поддержки у слушателей семинара, он направил свои предложения М.С.Горбачеву.

Начинавшаяся, а точнее провалившаяся "перестройка" и моя болезнь прервали семинары, но кое-что я все-таки понял. Речь шла о том, что эволюция ЭВМ, по мнению Е.И.Брюховича, повторяет (только в другом временном масштабе) эволюцию общественных отношений человечества.

Если я тогда правильно понял Е.И.Брюховича, то он считал возможным предсказать развитие ЭВМ опираясь на ранее сложившиеся тенденции развития общества.

Чтобы не ошибиться я приведу ряд цитат из его статьи "Плоды эволюции философии науки. Действительная роль экономики и супер-ЭВМ в жизни человечества на современной стадии развития цивилизации".

Но прежде чем сделать это, следует рассказать о начале его творческого пути.

Представляю ему слово.

"Родился 30 марта 1930 года в г.Ставрополе, где и окончил среднюю школу. А высшее образование получил в Ленинграде, где в 1953 г. окончил Институт авиационного приборостроения по специальности "Авиационная радиотехника". По окончании института был направлен на работу в Киев, на завод, который впоследствии стал называться "Киевский радиозавод".

В 1968 г. перешел на работу в Институт кибернетики АН УССР. Там же работаю и поныне. Время до перехода совпало с изменением специальности. Произошло это следующим образом.

Приступая к работе на заводе, я был поражен тем, как, в сравнении с авиационными радиолокационными станциями, был "топорно" сработан радиолокационный комплекс, выпускавшийся заводом. И я решил (наивный сверх всякой меры!) переделать всю станцию с тем, чтобы построить ее на основе изящных и остроумных решений, заложенных в бортовые станции самолетов. Вначале я взялся за радиодальномер, и мне удалось разработать схему дальномера, не имевшую тогда аналога в мире: она была целиком цифровой и полностью автоматической во всех режимах работы - поиске цели, перехода обнаруженной цели на автоматическое сопровождение и т.д. Статью с описанием работы схемы напечатали в одном из закрытых центральных журналов, а затем на завод из Москвы приехал специалист, принимавший участие в разработке того дальномера, который я вознамерился переделать, и сказал мне много лестных слов.

Но к тому времени я с головой "окунулся" в переделку полуторатонного счетно-решающего прибора (СРП) аналогового типа, входившего вместе с восьмисоткилограммовым блоком питания в состав комплекса, и специалиста по радиодальномерам из меня так и не вышло. Зато в Феофании я познакомился с "МЭСМ" и многими создававшими ее талантливыми людьми. Мне удалось разработать двоичную специализированную машину и с помощью моих друзей довести ее до работоспособного состояния. Это был большой успех моей группы. И именно эта машина спасла мне жизнь в прямом смысле этого слова. Произошло это так.

В трех метрах от стойки машины, которую в тот момент настраивал мой сотрудник (Борис Емельянович Василенко), находился мой рабочий стол, за которым я в тот момент сидел, чем-то занятый. В машине что-то не заладилось, и Боря попросил меня подойти. Не успел я сделать и трех шагов, как точнехонько между столешницей и спинкой стула, где я только что сидел, с грохотом упала отвалившаяся с потолка глыба штукатурки. Как потом подсчитали, на мою голову должен был обрушиться удар в 400 кг. Естественно, что после этого события я не мог изменить вычислительной технике и стал ее преданным слугой. Служу ей и поныне. Тогда, кстати, было не модно все сваливать на терроризм, и я и до сих пор уверен, что это был просто случай.

Спустя несколько дней к нам на завод приехал Л.И.Брежнев, и его повели в мою рабочую комнату, чтобы, наверное, показать ему машину и произвести на него хорошее впечатление. Но предупредили меня об этом только за минуту до того, как в дверях показался Л.И.Брежнев, а за его спиной - толпа из начальства и сопровождавших его лиц. Он спросил меня, как нам работается. К моему удивлению, мой ответ поверг начальство в шок, и после отъезда Л.И.Брежнева в директорском кабинете надо мной был устроен "суд". Директором завода тогда был большая умница и талантливый руководитель В.Ф.Славгородский. По моему рассказу он понял, что, донося ему о моем "преступлении", меня просто банально оболгали, и "суд" закончился для меня большими положительными последствиями. Так, уже второй раз в течение нескольких дней машина проявила свое мне покровительство.

Работа над созданием ЭВМ, предназначенной для решения задачи разведки огневых позиций минометов, нарезной и реактивной артиллерии (а позже - и стартовых позиций ракет оперативно-стратегического назначения) была начата мною в 1955 г. Идти приходилось вслепую, поскольку еще долго после того не было никакой литературы по цифровой вычислительной технике. В итоге мне удалось разработать схему двоичной ЭВМ последовательно-параллельного действия: в ней было два сумматора последовательного действия, работавшие со сдвигом друг относительно друга на один такт рабочей частоты. А когда вышла из печати на русском языке книга Уилкса, Уиллера и Гилла, я заимствовал из нее алгоритм непрямого деления. Много лет спустя, когда Б.Н.Малиновский проводил международный Симпозиум о прошлом, настоящем и будущем вычислительной техники в Европе, я подошел к участнику симпозиума Морису Уилксу и поблагодарил его за ту книгу. В ответ растроганный патриарх вычислительной техники выразил желание расписаться на моем экземпляре "Трудов симпозиума", и сейчас я храню тот экземпляр как дорогую мне реликвию.

В качестве элементной базы машины я использовал схему феррито-транзисторных элементов, разработанную в Загорске для создаваемого там цифрового прибора управления зенитным огнем. Там же я заимствовал технологию печатного монтажа, которую освоил в центральной заводской лаборатории вместе с ее начальником. Большую помощь оказал мне здесь начальник 8-го Главного управления МОП Герасимов, а ферриты для этих схем по указанию С.А.Лебедева, к которому я обратился с просьбой при личной встрече в Москве, мне выделили в ИТМ и ВТ АН СССР. Сергей Алексеевич, когда узнал, что я из Киева, тут же дал соответствующее распоряжение, и мне выделили две неполных литровых банки ферритов марки ВТ-2 и ВТ-5.

Работа по созданию двоичной машины особенно активизировалась после прихода в мою группу в 1958 г. молодых выпускников таганрогского Института радиотехники. Это были ученики Г.Е.Пухова. Среди них выделялся талантливый инженер Б.Е.Василенко, который стал моим близким соратником в разработке не только этой машины, но и последующей модели десятичной ЭВМ, работавшей в двоично-пятеричном коде. Но я не могу не вспомнить с благодарностью и других молодых специалистов, пришедших вместе с Б.Е.Василенко. Именно на их плечи легла основная тяжесть работы по настройке машины и разработке схемно-конструкторской документации на машину.

Правда, сказать о том, что мы были первыми в Украине, кто начал разрабатывать специализированную ЭВМ, я не могу. В условиях закрытости разработок военного профиля, узнать что-либо о других разработках и зафиксировать свой возможный приоритет, не было никакой возможности, а проявлять любопытство в этих условиях я не был приучен. К тому же мы работали не для приоритета, а движимые сознанием, что в наших разработках очень нуждалась в то время наша страна и ее армия.

Переход на работу в Институт кибернетики не был банальной сменой места работы. Я оказался в атмосфере научного творчества, о которой я не имел до того никакого представления. Она была определена, с одной стороны, самим статусом института как академического, а с другой - легендарной личностью основателя и директора института В.М.Глушкова. Может быть по этим причинам, отдел управляющих машин, которым руководил Б.Н.Малиновский, удивительно хорошо располагал к научному творчеству."

Сделаю небольшое отступление от рассказа Е.И.Брюховича. В 1971 г. Е.И.Брюхович, используя опыт построения двоично-пятиричной специализированной ЭВМ, подготовил докторскую диссертацию. Защита состоялась в нашем институте на закрытом совете, поскольку применения специализированной ЭВМ тогда были секретными. Как она проходила не помню, но решение совета было положительным, хотя не обошлось без каверзных вопросов и критических выступлений. Может быть поэтому в Высшей аттестационной комиссии у рецензента появились какие-то замечания.

При окончательном рассмотрении диссертации на пленуме ВАКа присутствовал Гермоген Сергеевич Поспелов. Я познакомился с ним во время поездки в США в 1972 г. Еще тогда он очень доброжелательно оценил работы Института кибернетики, отметил активную деятельность В.М.Глушкова.

Прямо на заседании ВАКа он позвонил ко мне в Киев.

- Что Вы скажете о диссертации Брюховича? Почему ее засекретили?

- Надо поддержать! - Не раздумывая сказал я. - А засекретили из-за закрытых применений.

Е.И.Брюховичу была присвоена ученая степень доктора технических наук.

Передаю ему слово о дальнейшем развитии событий. Он продолжает: "...Как бы там ни было, в марте 1980 г. я сделал попытку выполнить научную работу в точном соответствии с целями академического института, которая в моем представлении уже тогда состояла в том, чтобы познавать естественные законы Природы. Я попытался ответить на вопрос: почему налицо очевидные для меня признаки сходства организации ЭВМ и промышленного производства? Первым из этих признаков явилось сходство некоторых системных программ (трансляции языка верхнего уровня в язык машины, например) с конструкторско-технологической документацией на заводе. Ответ был получен, но он сопровождался возникновением все новых и новых проблем, которые росли словно снежный ком. Их разрешение потребовало, страшно сказать, 24 года упорного труда. Сейчас основная часть работы завершена и уже практически написана книга с рабочим названием "Вычислительная техника и мир. Естественнонаучный аспект экономической теории и Computer science". Проработав массу литературных источников позапрошлого и прошлого веков, я пришел к нескромному выводу, что, по-видимому, я отношусь к весьма немногим в ученом мире, кто работает (или работал) над проблемой выявления естественных законов в Computer science, т.е. в области, где об этих законах речь никогда не шла.

Из уже завершенной работы я бы выделил два главных результата, имеющих прямое отношение к жизни человечества. Первый результат состоит в том, что вычислительная техника эволюционирует в точном соответствии с естественными законами Природы, что позволило (научно, как в таких случаях говорят) предвидеть будущие предельно развитые формы ЭВМ и "переложить" их на язык схем. А второй результат состоит в неосознанном человечеством еще и до сих пор воздействии супер-ЭВМ на жизнь человечества. Это воздействие проявляется в диалектическом единстве: странам-владельцам супер-ЭВМ, производительность которых превышает производительность супер-ЭВМ стран-конкурентов, машины обеспечивают рост богатства и, как следствие, повышение демографических показателей, а для остальных стран картина воздействия прямо противоположна.

Очень бы хотелось, чтобы мои нескромные претензии на роль исследователя того, о чем еще и сейчас наука только догадывается, были востребованы жизнью."

Приведу цитату из упомянутой в начале очерка статьи Е.И.Брюховича, подводящую итог его размышлениям.

"...Статья как раз и направлена на знакомство с законами Природы и на открытие условий, препятствующих размножению людей. Установлено, что главными процессами, совершающимися в живом веществе биосферы, являются ротация особей и их обществ и воспроизводство жизни, без которого ротация прекратилась бы. Внутренний смысл ротации и особей, и обществ особей состоит в естественном отборе сильных и элиминации слабых, распознание которых происходит под действием закона конкурентного исключения Гаузе. Человек является частью живого вещества биосферы и потому нет ничего удивительного в том, что этот вывод распространяется и на человека. Удивительным является другое: вывод справедлив одновременно и для человека, и для антропогенных объектов, создаваемых им из косного вещества биосферы, и для национальных экономических систем, выступающих, как об этом уже говорилось, в роли орудий труда человека по созданию, воспроизводству и эволюции антропогенного вещества.

Биосферные процессы являются целостными и потому не поддающимися изучению каждой отдельной научной дисциплиной, в которые философия редукционизма прочно "заперла" науку. А это означает, что философия редукционизма обрекла нас на невежество поневоле. Материалы статьи свидетельствуют, что ни один из приведенных в ней "Результатов" ни при каких условиях не мог быть получен на прежней философской базе, а их незнание и свидетельствует о невежестве поневоле. "Коварство" философии редукционизма таково, что в своей основной массе научная общественность об этом и не подозревает.

Таким образом, в статье представлены знания о действии уже известных естественных законов в той области, применительно к которой речь о них никогда прежде не шла, и содержится открытие условий, "останавливающих размножение людей" на современной стадии развития цивилизации. И теперь речь должна идти об использовании выработанных знаний и продукта научного предвидения для устранения этих условий. В первую очередь это касается, естественно, Украины.

Но именно в Украине в этом отношении творится нечто неладное. ...Не имея никакой возможности догнать экономически высокоразвитые страны мира, двигаясь традиционным путем, Украина оказалась перед реальной угрозой ухода своего этноса в небытие: из-за превышения у него уровня смертности над уровнем рождаемости он уже находится в начале следующего цикла обновления этнического состава человечества. По безжалостному и неумолимому закону Гаузе ни один этнос не может избежать процесса ротации и в определенной мере от него самого зависит, насколько быстро он покинет историческую арену. Слабый должен уйти, уступив место сильному, и этот закон, а не мы, всегда прав. Такова философия Природы, с которой мы пока не считаемся, и таково следствие для Украины сегодняшнего экономического противостояния, являющегося сейчас одной из сторон неистребимого противостояния человечества.

Исправить положение сейчас в состоянии только плод новой философской базы науки: продукт научного предвидения предельно развитой формы супер-ЭВМ. Его использование позволит Украине, не догоняя США, Японию и Россию, занять в мировой суперкомпьютерной табели о рангах высшую позицию, обрести устойчивость к конкурентному вытеснению своей НЭС с мирового рынка и использовать уникальную для Украины возможность вывести ее этнос из очередного цикла обновления этнического состава человечества, решив, таким образом, свои сегодняшние демографические проблемы.

Несмотря на неоднократное обращение автора к высшему руководству СССР и Украины с предложением продукта научного предвидения, он до сих пор еще никем не востребован. Почему? Поскольку сильные умы человечества всегда искали ответ на подобного рода вопросы, виновного легко найти: "Все, что возможно, это - указать признак, по которому можно верно определить, пользуется ли народ хорошим или дурным правительством. Признак этот весьма прост. Нужно смотреть, увеличивается ли народонаселение страны, или оно остается неподвижным, или, наконец, убывает. Приращение народонаселения и дает, по мнению Руссо, верное понятие об относительном достоинстве правительства, которым пользуется народ... дни всякого общества сочтены, и всякое общество, как всякий организм, умирает всю жизнь с самого своего рождения. Таков общий закон, но отсюда вовсе не следует, что не нужно было заботиться о поддержании его существования, и это существование, подобно жизни всякого организма, поддерживается борьбой против смерти".

Устойчивое в течение нескольких последних лет падение численного состава народонаселения в Украине дает нам, следовательно, основания для негативной оценки деятельности правительства, которым пользуется украинский этнос. Но виновато ли оно одно в том, что борьба против смерти ведется не так, как ее следовало бы вести в сложившейся демографической ситуации? Ведь есть наука, которая призвана давать правительству компетентную консультацию и нужные советы. Но современная Computer Science прочно стоит на убеждении, что супер-ЭВМ предназначены для решения только весьма сложных задач. А наши ортодоксальные, в силу исповедания философии редукционизма, сторонники этого убеждения считают, что количество таких задач в стране настолько мало, что не оправдывает создание в Украине собственной супер-ЭВМ. Поэтому, выходит, не одно наше правительство виновато, а и наука.

Но так ли уж и она виновата? Думается, что изначально виновна взаимная обособленность научных дисциплин, т.е. философия редукционизма, ее породившая. Ведь, несмотря на появление общей теории систем и теоремы Гёделя, то положение, с которого было начато изложение материалов статьи, в науке за прошедшие 130 лет практически никак не изменилось. И потому частные, по своему существу, выводы, которые делают специалисты в Computer Science, правительству поступают как окончательные. Драматичность создавшегося положения состоит в том, что, "заперев" науку в обособленные друг от друга научные дисциплины, философия редукционизма построила прочную оборону от знаний, выработанных на новой философской базе. А это означает, что философия редукционизма, по-видимому, будет культивироваться и далее учеными еще многих поколений. Тому есть и объективные по своему характеру причины: существующая сейчас система аттестации научных кадров предполагает выполнение исследований не более чем в одной научной дисциплине для кандидатских и не более чем в двух научных дисциплинах для докторских диссертаций. А времени для ценностной переориентации и проведения исследований на новой философской базе, в силу чрезвычайной сложности вопроса требующих колоссальных временных затрат, после защиты докторской диссертации в ученого уже не остается. Могут возникнуть и проблемы с мотивацией обращения к подобного рода исследованиям: насильно, ведь, не заставишь человека заниматься исследованиями, к проведению которых он психологически не готов. Поэтому трудно ожидать, что новая философия по закону Гаузе вытеснит старую с ее господствующих высот в науке уже в ближайшее время."

Евгений Иванович завершил подготовку и хочет опубликовать двухтомный труд, обстоятельно развивающий высказанные им мысли о будущем вычислительной техники и человеческого общества. Воодушевит он нас или разочарует?

В настоящее время можно сказать лишь одно: Украина стоит на перепутье. Избран новый президент, обещающий процветание стране. В Институте кибернетики имени В.М.Глушкова НАН Украины создана так называемая кластерная супер-ЭВМ, производительностью в сотни миллиардов (в дальнейшем в несколько триллионов) операций в секунду. По теории Е.И.Брюховича ее широкое использование поможет поднять экономику Украины. Подтвердится ли его теория практикой? И кто внесет основной вклад в наше славное будущее - новый президент, чудо супер-ЭВМ или все вместе?

Будущие информационные технологии инженерного труда создаются сегодня.
Рассказ Станислава Сергеевича Забары1

"В 1956 г. в числе пятерых студентов-выпускников радиотехнического факультета КПИ я, по счастливой случайности, был распределен в лабораторию вычислительной техники Института математики АН УССР, - исполняя просьбу написал мне Станислав Сергеевич Забара. - Это был первый набор молодых специалистов в вычислительную технику, о которой нам ни слова не говорили в институте, мы знали о ней что-то понаслышке и, конечно же, в сильно фантастическо-романтической окраске. Чуть больше выпускников пришло из КГУ по специальности математика.

Все приходилось познавать заново, доучиваться в процессе работы, - продолжает Станислав Сергеевич. Творческая атмосфера в лаборатории была удивительной. Здесь, незадолго до нашего прихода, была создана первая в континентальной Европе вычислительная машина МЭСМ. Руководил разработкой выдающийся советский ученый Сергей Алексеевич Лебедев. К этому времени Сергей Алексеевич уже был отозван в Москву, где был создан Институт точной механики и вычислительной техники АН СССР, а в Киеве остались его ученики, соратники по разработке МЭСМ: Л.Н.Дашевский, Е.А.Шкабара, З.Л.Рабинович, С.Б.Погребинский, А.И.Кондалев, А.Л.Гладыш и др. Тогда все они были молодыми (немногим больше за тридцать), а сегодня мы говорим о них как об "отцах-основателях".

Это была плеяда подвижников-энтузиастов. Сами по себе яркие личности, озаренные талантом академика С.А.Лебедева, окрыленные выдающимся успехом своей работы они, казалось, не ощущали границ своих возможностей. Работать с ними, жить в атмосфере их интересов, заслужить их признание было подлинным счастьем. И мы, молодые специалисты, не мыслили себе другой судьбы, других учителей.

Большинство из нас были не киевляне. Бытовые условия, в которых мы оказались, по нынешним временам были ужасные. За городом, в Феофании, какое-то временное сооружение было приспособлено под общежитие. Без всяких коммунальных удобств, магазины только в городе. Городской транспорт в Феофанию не ходил.

Целый день с утра до позднего вечера с упоением работали: эксплуатировали машину МЭСМ и уже начали заниматься хозрасчетной тематикой. В обед - волейбол, молодежь против "стариков". Были очень довольны жизнью.

Оперативная память "МЭСМ" была смонтирована в стойке возле стены машинного зала, по регистру в ряд. Чтобы добраться до верхнего регистра, пользовались стремянкой, работоспособность проверяли по свечению нити накала в лампах. Оглядываясь назад трудно даже осмыслить, какой гигантский взлет совершила вычислительная техника только за одну человеческую жизнь.

Ни Джеймсу Уатту, ни братьям Райт, ни Генри Форду ничего подобного пережить не пришлось.

Первой моей практической работой в лаборатории под непосредственным руководством З.Л.Рабиновича и А.Л.Гладыш было участие в модернизации специальной электронно-счетной машины (СЭСМ). Это была вторая по счету ЭВМ, созданная академиком С.А.Лебедевым и его учениками. Машина предназначалась для решения больших систем алгебраических уравнений (до 400-го порядка) методом Зейделя-Гаусса. Машина пользовалась большим спросом у математиков, но работала очень ненадежно, несмотря на весьма удачное алгоритмическое и структурное решение.

На одном из рабочих совещаний я высказал мнение, что причиной ненадежной работы является порочный из-за своей нестабильности принцип формирования сигналов за счет дифференцирования фронтов триггеров при их переключении. По существу диагноз был признан правильным, но избавиться от этого недостатка можно было только путем капитальной переделки элементной базы одного из центральных устройств. Работа предстояла трудоемкая да и рискованно было поручать это дело "молспецу", еще не проверенному в деле. Поэтому решение не было принято и мучения наши продолжались.

Но так случилось, что в один из летних месяцев все ушли в отпуск и я в лаборатории среди двух оставшихся оказался старшим. Я срезал весь старый монтаж, разработал новые элементы, но смонтировать, конечно, не успел. То-то были гром и молнии, когда вернулся Зиновий Львович Рабинович. Но пути были отрезаны - нужно было идти напролом. И затея удалась! Это была первая, маленькая, но очень приятная победа. А благородные мои руководители включили меня в соавторы монографии по СЭСМ, которая была издана под редакцией В.М.Глушкова. Там была моя первая статья, которая мне до сих пор нравится, чего нельзя сказать о многих последующих. Потом монография была переведена на английский и издана в США.

Зиновий Львович был нестандартным руководителем: спокойный, мягкий, во все лично вникающий, доброжелательно ироничный и чуть-чуть рассеянный, как и положено профессору, которым он вскоре стал. Привлекал к себе общей культурой, хорошим знанием художественной литературы, чувством юмора. Держался с нами просто, у него легко было учиться. Мы быстро прошли все азы и потом разбежались по своим делам, но навсегда Зиновий Львович остался для меня очень дорогим человеком.

В 1957 г. нашим директором и научным руководителем стал В.М.Глушков. Наверное, психологически это было не просто, после С.А.Лебедева лидером можно было быть только по интеллекту, а не по должности. Нужно учитывать, что в ту пору Виктору Михайловичу было всего-то 34 года.

Что с самого начала поражало в Викторе Михайловиче и привлекло к нему? Прежде всего, - комплексное видение проблемы. Как будто он смотрел на наш мир с какой-то поднятой над землёй точки и обозревал все пространство сразу. Все наши "старички" были отличные специалисты, но все-таки в достаточно узкой области, а Виктор Михайлович обладал даром охватывать сразу всю совокупность проблем и при том остро чувствовать направления перспективного развития. Я ясно помню, как в первых же своих высказываниях о путях развития ВТ он четко сформулировал идеи об языках высокого уровня, о естественных средствах общения человека с машиной, то, что только через несколько десятков лет стало называться "дружественным интерфейсом".

Я постепенно стал, как тогда говорили, "элементщиком", т.е. разработчиком электронной элементной базы машин. Был ведущим разработчиком, а потом главным конструктором элементной базы ЭВМ УМШН "Днепр", "Днепр-2", семейства "МИР", "АСВТ-М", "Искра" и др. Разработка элементов была весьма ответственной составляющей общего проекта, т.к. к этому времени накопился уже немалый опыт, когда из-за ненадежной работы элементов терпели крах самые выигрышные структурные проекты.

Здесь надо иметь в виду, что полупроводниковые приборы только появились, характеристики их не были как следует исследованы, опыта их применения также не было. Чувствовали себя мы первопроходцами, чего и боялись, но чем и гордились.

Наш институт (КПИ), я считаю, дал нам очень хорошее образование. С благодарностью вспоминаю наших замечательных преподавателей: С.И.Тетельбаума, Н.Ф.Воллернера, А.П.Тараненко, В.Г.Мацевитого, Ш.Г.Горделадзе, А.А.Бокринскую. Я восхищался "божественными уравнениями" Максвелла, умел выводить формулы Эйлера, штудировал основы радиотехники по Папалекси и Мандельштаму, но, к сожалению, ничего не знал ни о цифровой технике, ни о полупроводниках, ("это мы не проходили!"). Литературы тоже практически не существовало, но была общеинженерная подготовка и методика исследований, вложенная в наши головы нашими учителями. И конечно, все побеждающая самоуверенность дилетантов.

В одном из разговоров я пожаловался Виктору Михайловичу, что меня замучили эти эксперименты с "черным ящиком" - транзистором. Он четко сформулировал направления: нужно составить математическую модель базовых элементов, на них отработать все принципиальные режимы, отбросить тупиковые варианты, и лишь потом переходить к физическому моделированию. Сейчас, в 90-х годах, это звучит, наверное, азбучно, но тогда я очень смутно понимал, как к этому подступиться.

В конце концов, мы ее все-таки построили. И статическую модель, и динамическую, и надежностную. Я несколько раз консультировался с Виктором Михайловичем походу работы. Помню его тонкий анализ результатов моделирования триггера со счетным входом. (В импульсно-потенциальной системе в этом режиме возможно ненадежное срабатывание из-за конфликтов между длительностью входного импульса и скоростью переключения триггера). Работа по методам надежностного проектирования элементной базы ЭВМ стала потом темой моей кандидатской диссертации. Научным руководителем был Борис Николаевич Малиновский.

Под руководством Бориса Николаевича я впервые приобщился к, действительно, настоящей инженерной работе. Раньше были доработки, модернизации, аван-проекты. Все это можно было считать как разминку перед настоящим стартом. А здесь нужно было спроектировать и внедрить в серийное производство (!) полупроводниковую машину. Идея УМШН была талантливой, потому что своевременной. Такие разработки называют этапными, они преодолевают какой-то барьер незнания, неуверенности, проясняют новые направления работ. Борис Николаевич, в общем-то не имея предыдущего опыта создания серийных машин, самоотверженно прошел со своим детищем все жизненные циклы - от идеи до внедрения ее на технологических объектах. Я не могу не выразить своего глубокого уважения Борису Николаевичу также за его последующую научную деятельность, и особенно за ту благородную миссию, которую он взвалил на себя, запечатлев в своих книгах многие знаменательные мгновения нашей жизни.

Я возглавил работу по созданию первой для наших машин системы потенциальных элементов, которая вышла в свет под названием "МИР-10". Потом на этой элементной базе (с непрерывным ее развитием) создавались все машины второго поколения в Институте кибернетики и Министерстве приборостроения СССР. Она была освоена на восьми заводах. Большой вклад в создание базовых подходов к проектированию цифровых устройств на потенциальных элементах внес А.Г.Кухарчук.

Работа "элементщиков" всегда считалось вспомогательной, и о них часто забывали, если элементы работали надежно. Вот архитекторы и схемотехники - это да! Может быть поэтому возникла инициатива разработки клавишной настольной машины (калькулятора - "Искры"). Она была спроектирована силами лаборатории, которой я тогда руководил, моими совсем еще молодыми коллегами: Г.И.Корниенко, В.Н.Назаренко, Е.З.Мазуром, Я.И.Барсуком, А.Ф.Сурдутовичем, Э.Ф.Колотущенко и др. Из-за отсутствия в то время других видов экономной оперативной памяти, запоминающие регистры в этой машине были сделаны на магнитострикционных линиях задержки. Из этой "Искры" в самом деле разгорелось пламя, и со временем Курский завод "Счетмаш" освоил и развил направление клавишных машин под общим названием "Искра". За разработку первой в Советском Союзе клавишной ЭВМ я и Г.И.Корниенко были удостоены премии им. Островского ЦК ЛКСМУ.

В 1966 г. я был направлен на завод вычислительных машин (теперь НПО "Электронмаш"), где проработал двадцать лет начальником СКБ, зам. директора института по научной работе, зам. генерального директора. Направлен я был туда для "укрепления связей науки с производством". Об этом крутом повороте судьбы я никогда не сожалел. Именно здесь я стал настоящим инженером, познал такие тонкости этого искусства, которые не передаются никакими академическими схемами.

Не могу сказать, что мои новые заводские коллеги встретили меня с распростертыми объятиями, в лучшем случае, с выжидательной сдержанностью. Наши взгляды (институтские и заводские) и требования к проектам, которые мы выполняли, как выяснилось, заметно отличались. Схематично, не вдаваясь в подробности, это можно выразить так: институтского разработчика прежде всего интересовали принципиальные решения и высокие функциональные показатели, заводской инженер, не исключая предыдущего, большое значение придавал технологичности проекта, технологичности в широком смысле. Например, блоки элементов, или ТЭЗы - типовые элементы замены. Кроме обязательных требований по корректности в функциональном смысле, заводчанин придает очень большое значение целому ряду, вроде бы, второстепенных параметров: "читаемости" схем, трассируемости, контролепригодности, пригодности к автоматической установке компонент, минимизации слоев печатной платы, требованиям, накладываемым "пайкой волной" и т.д. И такой перечень технологических требований можно сформулировать по каждому узлу и конструктиву. Дело не в том, что институтский разработчик эти требования отвергает. Ни в коем случае. Он их даже проповедует, но заводчанин придает им несоизмеримо больший приоритет. В подтверждение этого замечу, что все (!) машины, переданные заводу на освоение, подвергались существенной доработке силами СКБ и технологов, а ЭВМ "М4000" разработки ИНЭУМ, несмотря на приемку Госкомиссией, была заводом забракована по конструктивно-технологическим показателям и вместо нее была создана машина "М4030".

Сначала по необходимости, а затем со все большим интересом я занялся заводскими проблемами и понял, что, несмотря на их кажущуюся приземленность, там на каждом шагу натыкаешься на сложные научные и технические задачи. Для меня понятие "серийнопригодность" при оценке любого проекта стало важнейшим рейтинговым показателем.

И вообще, я хочу сказать доброе слово о советском инженере. Имея очень ограниченные информационные контакты и полное отсутствие кооперации с передовыми западными фирмами, в условиях острейшего дефицита по материалам, комплектующим и оборудованию, при ограниченных финансовых ресурсах наши инженеры все же ухитрялись создавать изделия, которые по основным функциональным характеристикам были на уровне мировых достижений и в основном покрывали нужды народного хозяйства. По своим личным впечатлениям и многочисленным отзывам наших специалистов ("легионеров") советские инженеры ничем не уступают западным, а мне, кажется, что во многих случаях выше их по своему научному кругозору. Так что вряд ли можно винить наших ученых, инженеров и промышленников в кризисе нашей вычислительной техники и вообще промышленности.

Министерство приборостроения СССР, к которому относилось наше объединение, энергично и целенаправленно проводило техническую политику по созданию единой государственной системы приборов. Как одна из ветвей этой программы была задумана система Агрегатирован-ных средств вычислительной техники (АСВТ), постепенно трансформированная в международную (в рамках СЭВ) Систему малых ЭВМ - СМ ЭВМ. Программа предусматривала стандартизацию и унификацию технических средств и программного обеспечения, что создавало предпосылки к кооперации в разработке, производстве и применении этих средств. Возглавлял эту работу Московский институт электронных и управляющих машин (ИНЭУМ), в Украине наиболее крупным соисполнителем был Северодонецкий НИИ УВМ и по внешним устройствам (периферийному оборудованию) - Киевский НИИП.

Так получилось, что основные производственные мощности по выпуску СМ ЭВМ были сосредоточены в Украине: Киевское НПО "Электронмаш", Северодонецкий завод СПЗ, Винницкий "Терминал", Одесский "Электронмаш", Черновицкий "Электронмаш", Лубенский "Счетмаш". Естественно, что инженерные силы СКБ этих заводов также были вовлечены в работы по СМ ЭВМ. Это был огромный научно-технический и производственный потенциал, по своему масштабу и значению соизмеримый с другой международной линией ЭВМ - ЕС ЭВМ.

Возглавлял программу СМ ЭВМ директор ИНЭУМ, генеральный конструктор академик Борис Николаевич Наумов. Это был человек огромной энергии, талантливый организатор, политик, дипломат. Можете ли вы представить, что значит привести к единой точке зрения позиции восьми стран, которые уже имели большие заделы и в разработках и в производстве? А ведь главная цель состояла в том, чтобы принять единые стандарты. Правда, уже начали появляться международные стандарты западных стран, но даже в нашем Госстандарте они не воспринимались как обязательные. Используя все свои дипломатические способности и авторитет Борис Николаевич решил эту задачу.

Если говорить о вкладе украинских специалистов в создание СМ ЭВМ, то здесь несомненно прежде всего нужно выделить Владислава Васильевича Резанова. Мне кажется, что никто из украинских кибернетиков не выполнил столько крупных и чрезвычайно важных для народного хозяйства проектов как Владислав Васильевич. Спокойно, без лишней помпы и саморекламы (которыми, некоторые из нас грешили) Владислав Васильевич делал и продолжает делать (!) то, что считает своим долгом и призванием.

Киевское НПО "Электронмаш" по линии СМ ЭВМ сотрудничал в основном с Московским институтом ИНЭУМ. Разработки "CM-3", "CM-4", "CM-1420", "CM-1425", "M4030" - это совместные проекты. Е.Н.Филинов, И.Я.Ландау, В.А.Козмидиади, Ю.М.Глухов, В.П.Семик - главные идеологи со стороны института. Не могу удержаться, чтобы не сказать несколько слов о характере и стиле наших отношений со "старшими братьями", или "москалями", как это сейчас обыгрывается.

Имею личный тридцатилетний опыт плотного сотрудничества с московскими институтскими коллегами и министерскими чиновниками. Целый институт работал на наше объединение и безвозмездно передавал нам свои наработки: идеи, техническую информацию, документацию. Наше мнение и наши интересы всегда, безусловно, учитывались. Спорные вопросы решались на равноправной партнерской основе. Я не могу вспомнить ни единого случая высокомерного или снисходительного отношения к нам, как к провинциалам. Понятия "старший или младший брат" вообще не было в нашем сознании, пока его не вытащили на божий свет подстрекатели с обеих сторон. В министерстве наши украинские директора (А.Ф.Незабитовский, П.А.Шило, А.А.Новохатний) пользовались большим авторитетом, вопросы свои решали быстрее других, всегда добивались для развития своих организаций хорошего финансирования, зарплаты, премий, не были обделены почестями и наградами. Промышленное строительство и производственная кооперация были сориентированы также в пользу украинских предприятий, украинским заводам был предоставлен весь союзный рынок по сбыту своей продукции. В чем же выражалась дискриминация?

Централизованное управление, действительно, осуществлялось из Москвы (Министерства). Но теперь, наглядевшись на другие примеры, я должен воздать хвалу нашим бывшим министерским служащим. Это были люди на своем месте, толково знающие предмет, а главное ответственно относящиеся к своему служебному долгу. Нельзя было представить в те времена, чтобы какие-то деловые вопросы решались на основе личной заинтересованности или корпоративных интересов.

Но вернемся в Киев. В 1972 г. при объединении на основе ряда отделов СКБ (всего около 350 человек) был создан Институт периферийного оборудования (НИИП). Я был назначен заместителем директора по научной работе, директором по совместительству стал А.Ф.Незабитовский. С первого же дня были организованы работы по разработке наиболее актуальных для оснащения машин устройств: накопителей на жестких магнитных дисках (контроллеры), гибких магнитных дисках (контроллеры и дисководы), магнитных лентах (контроллеры и лентопротяжные механизмы), алфавитно-цифровые и графические дисплеи, графопостроители и устройства ввода графической информации. В этих разработках мы столкнулись с совершенно новым для нас классом изделий - устройствами точной механики. Не хватало специалистов (механики "созревают" дольше чем электронщики), отсутствовала специальная элементная база, многие материалы. Пришлось организовывать производство некоторых нетрадиционных для завода узлов, например, электродвигателей, координатных столов, магнитных головок и пр. Нельзя сказать, что в этом деле нам сопутствовали одни успехи. Процент неудач был достаточно высок. И все же основная номенклатура новых устройств была разработана.

Институтский статус позволил мне более свободно определять направления творческих исследований. Я заинтересовался проблемой автоматизации проектирования. По здравому рассуждению, я сразу же отсек из рассмотрения высокоинтеллектуальную сферу проектирования, где трудно было рассчитывать на быстрый результат. Меня больше интересовали рутинные процессы инженерного труда, автоматизация которых, с одной стороны, поддавалась алгоритмизации, а с другой, могла явно проявиться в повышении производительности и безошибочности проектных операций. Увлекала также идея информационно объединить процесс проектирования, производства и выходного контроля изделий.

У многих это направление вызывало агрессивный скептицизм, поэтому мне хотелось найти соратников не по принуждению, а по убеждению. Такими моими соратниками учениками-учителями стали заведующие подразделениями НИИП Г.Ю.Вепринский, А.Д.Мильнер, В.П.Сидоренко, О.Д.Руккас. Я говорю учениками, потому, что я их убедил поверить в идею и сделал первоначальную постановку задач, а учителями, потому что потом они мне объясняли, какие непростые проблемы встречаются при углублении в эти задачи. Так возникли системы:

- автоматизированное рабочее место для конструкторского проектирования в радиоэлектронике (в основном печатные платы) АРМ2-01, основные разработчики Г.Ю.Вепринский, М.А.Дрождин, Е.Ш.Райз;

- автоматизированное рабочее место для микропрограммного и схемного проектирования АРМ2-05, основные разработчики А.Д.Мильнер, А.В.Богачев, М.Б.Батьковский, В.В.Яковлев;

- система контроля цифровых и аналоговых блоков элементов КОДИАК, основные разработчики В.П.Сидоренко, О.Д.Руккас, Е.Н.Чичирин, Н.С.Берштейн;

- система автоматизированного изготовления и контроля проводного монтажа, основные исполнители те же, что и по системе КОДИАК.

Эти системы нашли широкое использование на заводе, а также тиражировались для других предприятий. Без преувеличения можно сказать, что они радикальным образом повлияли на весь сборочно-отладочный цикл производства".

* * *

Написав приведенный очерк, Станислав Сергеевич Забара "забыл" упомянуть, что он защитил кандидатскую, а затем докторскую диссертации, стал в 1976 году (вместе с группой сотрудников НПО "Электронмаш") лауреатом Государственной премии Украины за разработку ЭВМ "М4030", в 1981 году получил Государственную премию СССР (в составе группы работников НПО "Электронмаш") за разработку и серийный выпуск вычислительных комплексов "СМ-3" и "СМ-4". В завершение своей деятельности на НПО "Электронмаш" сумел осуществить - с участием своих помощников-энтузиастов его дела - давно задуманную "голубую мечту" - создал интегрированную автоматизированную систему проектирования, производства и выходного контроля выпускаемых на НПО "Электронмаш" ЭВМ. Система использовалась не только в НПО "Электронмаш", она получила широкое признание на многих предприятиях МИНПРИБОРа СССР как воплощение информационной технологии инженерного труда будущего.

Сейчас С.С.Забара - декан факультета информатики университета "Украина". Используя почти свой полувековой опыт научной и производственной работы, ветеран компьютерной науки и техники, готовит молодые кадры специалистов информационных технологий для Украины.


1С.С.Забара написал этот очерк в 1998 г. для книги Б.Н.Малиновского "Очерки по истории компьютерной науки и техники в Украине". Б.Н.Малиновский повторяет его с некоторыми сокращениями.

Борис Малиновский "Нет ничего дороже..."
К: Горобец, 2005. -336с: 200 ил. ISBN 966-8508-04-1

© Б.Н.Малиновский, 2005