English      Українська

Обложка книги Бориса Малиновского "Нет ничего дороже..."

"Нет ничего дороже..."
Борис Малиновский

К: Горобец, 2005. -336с: 200 ил. ISBN 966-8508-04-1. © Малиновский Б.Н., 2005


"Кто имеет право писать свои воспоминания?
Всякий... Для того, чтобы писать свои воспоминания, вовсе не надобно быть ни великим мужем, ни знаменитым злодеем, ни государственным человеком, - для этого достаточно быть просто человеком..."
Александр Герцен

Дорога в полстолетия

Вехи моей биографии

Первая глава "Дорога в полстолетия" из книги Бориса Малиновского "Нет ничего дороже..." (Продолжение)

Интеллектуальная кибернетическая техника

Когда готовил этот раздел книги, случайно включил телевизор, услышал фамилию Непобедимый, и успел досмотреть передачу о НИИ точного машиностроения в Климовске. Показывали музей с образцами оружия, разработанного в институте. Пояснения давал директор института главный конструктор, разработанных в институте ракетных систем Сергей Непобедимый.

Мне давно хотелось побывать в г.Подольске под Москвой и посетить Государственный архив Великой Отечественной войны. Я надеялся, что там можно найти официальные документы, связанные с обстоятельствами и местом гибели моего старшего брата 15 декабря 1943 г.

В 1978 г. в Киев приехали представители этого тогда закрытого НИИ. Институт был создан в грозные годы войны (1942 год!) с целью обеспечения Красной Армии новыми видами вооружения. За тридцать с лишним послевоенных лет этот институт прошел большой путь и создал несколько поколений переносимого (ручного) ракетного оружия самого различного назначения - для поражения бронетанковой и авиационной военной техники, а также и ряда других. Коротко об этом нам сказали представители НИИ. Позднее, в 90-х годах прошлого столетия, я узнал из газет, что М.С.Горбачев бездумно (по ошибке, в запале разоружения, по настоянию Запада) дал согласие на уничтожение только что созданной в институте новой, наиболее совершенной на то время системы ракетного оружия нового поколения. Ракетчики, которые узнали об этом решении также из газет, возмутились, о чем я и прочитал в одной из газет. Называлась и фамилия руководителя института и главного конструктора системы - Сергей Непобедимый. Его фамилию я услышал и запомнил еще во время первого разговора с представителями НИИ.

Задача, поставленная тогда перед нами представителями НИИ, показалась нам не простой, но интересной - надо было создать цифровое устройство для распознавания движущихся целей (танки и др.). Подобные устройства в НИИ уже были разработаны, но они имели большие габариты и вес поскольку в них использовались аналоговые средства обработки информации. У В.П.Боюна, моего бывшего аспиранта, а в это время уже доктора наук, имелся отлично проработанный научный задел и экспериментальное подтверждение о возможности решить эту задачу. Мы поехали с ним в Климовск. Ознакомились на месте с состоянием дел, встретились с главным конструктором систем, которые ранее были разработаны под его руководством. Подписали соглашение о совместной разработке цифрового устройства распознавания специальных движущихся объектов.

Перед отъездом я обратился с просьбой помочь, найти в Подольском архиве материалы о погибшем брате и передал все, что знал о нем. Вскоре из Архива было получено письмо. Сообщалось, что выполняя боевое задание во время наступления наших войск под г. Невель, командир танка Т-34 Малиновский Лев Николаевич был смертельно ранен 15 декабря 1943 г. Посмертно награжден орденом Отечественной войны первой степени. Похоронен отдельной могилой вблизи деревни Пыльки под г. Невель. Письмо хранится у меня...

Работа с НИИ машиностроения велась нами несколько лет и весьма успешно. Были созданы интеллектуальные системы видеонаблюдения: круговой обзор, слежение за объектом. Большую роль сыграло применение БИС - появилась возможность существенно уменьшить размеры и вес приборов, используемых в переносимых установках. После распада СССР совместная работа с НИИ точного машиностроения прекратилась. Не исключаю, что в ракетной системе, ошибочно подвергнутой уничтожению, были использованы и наши работы.

К направлению работ отдела, о котором я пишу, относится и исследования, проведенные в интересах Горьковского НИИ радиосистем МПСС. Речь идет о методах и средствах цифровой обработки сигналов. Они были весьма успешно использованы М.В.Семотюком при создании бортовых цифровых систем радиосвязи нового поколения.

Упомянутые выше работы следует дополнить также рядом уникальных, первых в отечественной и мировой практике цифровых систем диагностики плазмы и управления ее параметрами и положением в термоядерных установок типа ТОКАМАК: "У-2М", "Туман ЗМ" (физико-технический институт и НИИ электрофизической аппаратуры, Ленинград) и "Т-15" (Институт атомной энергии им. И.В.Курчатова, Москва). Эти работы выполнялись в рамках двух международных программ. Работы выполнялись под руководством В.Ф.Губарева, Ю.И.Самойленко и В.П.Боюна.

Весьма существенной по масштабу выполненных исследований стала работа по созданию микропроцессорной подсистемы реального времени в составе макроконвейерного вычислительного комплекса для аэрогидродинамических исследований в ЦАГИ (г.Жуковский). В ней были использованы результаты теоретических исследований В.П.Боюна, подытоженные в его книге "Динамическая теория информации. Основы и приложения" (2001 г.). Я очень рад тому, что Виталий Петрович принял у меня отдел управляющих машин и успешно развивает направление, которое я назвал, как я уже писал - "интеллектроникой" или "интеллематикой" - интеллектуальной автоматикой, и которое, в настоящее время вливается в мощный поток информационных технологий.

Я оставался руководителем отделения до 1988 г. Освободившись от весьма ответственной работы и поправив здоровье после инфаркта, я сумел обрести "второе дыхание" - подготовил серию книг по истории компьютерной науки и техники в бывшем СССР и Украине. Надеюсь успеть закончить и эту книгу - на добрую память соратникам по работе и тем, кто хотел бы полнее узнать о нашем общем вкладе в отечественную науку и технику.

Запоздалое откровение

Зимой 1978 г. я вернулся из санатория в Трускавце и с удивлением узнал, что два отдела переданы из нашего отделения вновь образованному отделению теории ЭВМ и физико-технологических основ микроэлектроники. К ним добавлены два математических отдела из других отделений. Никаких пояснений от дирекции, кроме скупых слов приказа по институту, я не получил. Спрашивать тоже не стал. Принятое решение, конечно, было заранее согласовано с В.М.Глушковым. В принципе, я ничего не имел против создания нового отделения - надо, значит надо. Но дело ведь было не в том, что появилось новое отделение, а как оно было организовано - не считаясь со мной, как руководителем отделения кибернетической техники, с ученым советом отделения

Однако опять получилось по известной пословице. Когда эти два отдела ушли, наше отделение стало более управляемым, исследования более целенаправленными. Об этом говорилось на ученом совете отделения, на котором я выступил, буквально на следующий день после возвращения из Трускавца, с докладом о кибернетической технике как важном научно-техническом направлении.1 Через полтора или два года вновь образованное отделение было распущено распоряжением самого В.М.Глушкова, и оба отдела вернулись обратно к нам.

Почувствовав, очевидно, допущенную несправедливость по отношению ко мне, Виктор Михайлович - это было года за три до его смерти - решил, судя по всему, ее исправить.

Я только что приехал из Венгрии и пришел к Виктору Михайловичу рассказать об итогах прошедшей в Будапеште конференции по микропроцессорной технике. Мне было известно, что почти месяц назад в Академии было принято решение о выборах новых действительных членов и членов-корреспондентов по ряду специальностей. Вакансий, близких к вычислительной технике не было. Выборы начинались через два дня. Зашел к Виктору Михайловичу исключительно, так сказать, по микропроцессорным делам.

Не дослушав, Виктор Михайлович вдруг прервал меня:

- В отделении физико-технических проблем энергетики есть вакансия академика по автоматизации измерений. Вы много занимались этой проблемой. Идите прямо сейчас к Пухову и договоритесь с ним как успеть подготовить необходимые документы. - И тут же добавил:

- Вообще-то мало найдется директоров, имеющих смелость и мужество поддерживать своих соперников!

Помню, я даже растерялся, услышав такое неожиданное признание, потом невольно рассмеялся, что-то сказал и постарался побыстрее уйти из кабинета Виктора Михайловича. Если и была у нас в чем-то схожесть, так это в датах рождения. Оба появились на свет 24 августа (я на два года раньше - в 1921 году). Придя домой, еще под впечатлением слов Виктора Михайловича, сказал жене: - мне никаких наград и званий не надо - В.М.Глушков назвал меня своим соперником!

Ранее Виктор Михайлович говорил мне, что я работаю на уровне академика, что я первым могу претендовать на вакансию академика на очередных выборах, но конкретных намерений у него ранее не возникало. В этот раз было по-другому, и я набрал нужное количество голосов, но мой конкурент получил на голос больше и был избран он, а не я.

И все-таки фраза о соперничестве вырвалась у Виктора Михайловича не случайно. Еще в детстве, в силу своей одаренности, он привык быть во всем первым. Если что-то не получалось сразу, то у него хватало характера, терпения и ума, чтобы получить желаемый результат. Привычка перешла в неодолимое стремление побеждать: лучший школьник, лучший студент, ученый-первооткрыватель, первый среди институтских "моржей" и т.д. и т.п.

Естественно, что у первого появлялись соперники. Отсюда обостренное стремление распознать, кто стоит на пути, и найти возможность их превзойти. В том числе и тогда, когда это были лишь воображаемые соперники, как случилось со мной. Такую черту в характере В.М.Глушкова я долгое время не принимал во внимание. Только почти 20 лет спустя, осмысливая его фразу, сказанную мне в порыве откровения, - "не каждый директор имеет смелость и мужество поддерживать своих соперников", - я понял, что стояло за этими словами, почему после первых трех лет тесной, воистину дружной совместной работы он круто изменил свое отношение, вычислив, что из меня может вырасти соперник. Скорее всего, эта мысль была ему подсказана и только тогда попала на благодатную почву. Мои старания помочь ему в организационной работе превратились, судя по всему, в мое стремление занять директорское кресло. Так рождался воображаемый соперник, с которым надо было быть очень осторожным, а лучше просто убрать с дороги, что и было, без объяснений, сделано.

Когда в 1964 году я уже не был его заместителем, но в Институте кибернетики АН УССР могли появиться две Ленинские премии - за создание теории цифровых автоматов (В.М. Глушков) и за разработку и применение УМШН "Днепр" (Б.Н.Малиновский и другие) были приняты меры, чтобы всемерно поддержать одну работу, пусть даже за счет второй, что также было сделано.

В последующем, после моего смещения с должности заместителя директора по научной работе нашлась удобная возможность отстранить меня от выполнения заключенного мной договора с МИНПРИБОРОМ по разработке новой более совершенной управляющей машины, что также было осуществлено.

Лишь увидев, что я переключился на применения УМШН "Днепр" и уже не стал представлять собой опасного соперника, Виктор Михайлович предложил мне заняться докторской диссертацией, за что отдаю ему должное.

В свете сказанного, мне стала понятна его неожиданная реплика в день вручения ему первого ордена, когда институт отмечал свое десятилетие. Он не преминул, проходя мимо меня (я был вместе с женой), сказать, показывая на только что врученный орден Ленина:

- Теперь у меня тоже есть!

В годы войны я был награжден двумя орденами и, очевидно, его это в какой-то степени, тоже задевало. В последствии количество награду В.М.Глушкова стало, вероятно, более чем у кого-либо в Академии.

Но помимо меня - мифического соперника, судя по всему, у него были и реальные, превзойти которых было, практически, невозможно. Масло в огонь в этом случае подливали "информаторы", которые, к сожалению, были не всегда объективными в своих оценках. Это коснулось С.А.Лебедева и Б.Е.Патона, о чем выше я сказал несколько слов. Кстати, сразу же отмечу, что они оба, по отношению к В.М.Глушкову, вели себя противоположным образом. Может быть и потому, что в детстве и юности они не были вундеркиндами и безудержного желания быть впереди всех не испытывали.

Я не хочу и не имею возможности подробно рассказать о взаимоотношениях этих выдающихся личностей между собой, и ограничиваюсь лишь вышесказанным. Всего не охватишь, да и не зачем, поскольку это не влияет на главное - высочайшие успехи в научном творчестве.

Так или иначе, не подозревая истинной причины "охлаждения" ко мне, уже начиная с вопроса - "Кто у нас директор?" - я почувствовал, что в любое время могу попасть под дамоклов меч его непонятной подозрительности, умело подогреваемой любителями "информировать" Виктора Михайловича.

Кроме меня, из-за несуществующего соперничества, страдал в какой-то степени и руководимый мной коллектив. Результаты, полученные в отделении, не редко оценивались через уменьшительное стекло. Достаточно прочитать книгу писателя Ю.Мушкетика, о которой говорилось выше, подводящую итог жизни и творчества В.М.Глушкова за 25 лет его пребывания в Киеве, чтобы убедиться в почти полном отсутствии в книге каких-либо результатов работы отделения кибернетической техники.

Запомнился и такой, разыгранный как по нотам, "спектакль", связанный с выдвижением моей кандидатуры секретарем парткома института. Такое предложение сделал уходящий с этого поста Аркадий Евгеньевич Степанов, сотрудник отдела Г.Е.Пухова. Шел 1970 год, и в институте обсуждалось предложение Виктора Михайловича развернуть на базе института и СКБ Кибернетический центр АН УССР. На заседании парткома мою кандидатуру единогласно поддержали. Ранее несколько лет я был ответственным за производственную работу.

Через несколько дней партком и дирекция решили провести совместное заседание и окончательно решить вопрос о новой кандидатуре секретаря парткома. Вел заседание А.Е.Степанов. Он сообщил о решении парткома, назвал мою фамилию.

- Хорошая кандидатура, - первым откликнулся Виктор Михайлович.

- А можно задать Вам вопрос, - обратился к нему Кирилл Александрович Иванов-Муромский, один из руководителей отделов института, - Вы говорили, что намечается создание Кибернетического центра из нескольких организаций и в его составе будет институт вычислительной техники?

- Да! - ответил Виктор Михайлович.

- И Малиновский будет, вероятно, директором института? - Продолжал Иванов-Муромский.

- Конечно!

- Но если так, Малиновского нельзя избирать секретарем парткома!

- Да, это верно, мы об этом как-то не подумали.

Вопрос о моей кандидатуре без всякого обсуждения сняли.

После заседания я случайно встретил Иванова-Муромского и решил узнать:

- Кирилл Александрович! Кто подсказал Вам задать этот вопрос?

- С.2

Предложение о создании Кибцентра осталось на уровне обсуждения. Но цель была достигнута.

Через два месяца меня назначили руководителем комиссии по рассмотрению жалобы одного из сотрудников Иванова-Муромского, обвинившего руководителя отдела в каких-то "грехах". В это время Кирилла Александровича жестко критиковала дирекция и за другие недостатки. Разобравшись в существе дела, комиссия посчитала обвинения несостоятельными. Об этом я сказал Кириллу Александровичу.

- Я думал, что Вы отомстите мне за тот подсказанный мне вопрос. Именно на это рассчитывали, назначая Вас руководителем комиссии! Но Вы поступили очень благородно! - Обрадовался Кирилл Александрович.

Конечно, меня задевали такие "превентивные" меры с целью ограничить мое несуществующее желание влиять на решение вопросов в институте, но я старался не обращать на это внимание и рассчитывал в первую очередь на себя и на активную поддержку сотрудников отделения кибернетической техники.

Что касается Виктора Михайловича, то я хочу подчеркнуть, что все годы был внимателен к нему, всячески поддерживал, несмотря на выпавшие несуществующему "сопернику" нелегкие испытания.

Почему же я не реагировал на такое поведение Виктора Михайловича, например, не ушел из института или предпринял что-то другое? Во-первых, за шесть лет очного и заочного общения с С.А.Лебедевым (еще до появления В.М.Глушкова) я твердо уверовал в будущее цифровой вычислительной техники и связал с нею всю мою дальнейшую жизнь. Во-вторых, неординарная личность Виктора Михайловича произвела на меня неизгладимое впечатление. Когда время позволило мне понять особенности его характера, что-либо менять было уже поздно, тем более, избавившись от лишних подозрений, он стал активнее поддерживать меня, о чем сказал сам. Так или иначе, Виктор Михайлович на всем протяжении совместной работы не мог не считаться с моим "умением работать" (его слова!), моим старанием отдать всего себя развитию отделения кибернетической техники, моим искренним желанием помочь руководимому им институту. Наконец в-третьих, мной было вложено очень много усилий в организацию ВЦ АН УССР, в первую очередь в весьма значимую на то время работу по созданию УМШН "Днепр". Подытоживая, могу сказать, что навсегда сохранил чувство ответственности и причастности к развитию и сохранению авторитета института и самого Виктора Михайловича.

В последнее десятилетие жизни Виктор Михайлович целиком, как и в самые первые годы, полагался на меня - я имею в виду работу по руководству отделением кибернетической техники. Будучи директором крупнейшего научно-исследовательского института, научным руководителем или консультантом многих научных советов и комиссий в Москве и других городах, часто бывая в командировках за рубежом, почти ежедневно общаясь с представителями прессы, он имел, буквально, нечеловеческую нервную и психологическую нагрузку. Бывая в Москве, а он был здесь очень часто, он встречался со многими, в том числе высокопоставленными лицами, обращавшимися к нему за советом и помощью по вопросам весьма сложным, связанным не только с кибернетикой, но и с развитием страны в целом.

Вспоминаю как вечером я зашел к нему на московскую квартиру на улице Горького (она была выделена специальным решением) и увидел его утомленным до предела. Страшная головная боль мешала ему говорить. А материалы, которые я ему принес, предстояло просмотреть, чтобы использовать на следующий день.

К сожалению, некоторое важные деловые встречи иногда завершались принятыми в то время коньячными возлияниями. Как-то на одну из них, кроме Виктора Михайловича, попал и я. И оказался белой вороной среди остальных. В конце застолья Виктор Михайлович, видя мою непреклонность по отношению к выпивке и выручая меня, не утерпел и сказал, то ли в шутку, то ли всерьез:

- Борис Николаевич! Я же и за Вас пью!

Такое уж было время.

Хотел бы сказать несколько слов о взаимоотношениях В.М.Глушкова с Борисом Евгеньевичем Патоном, поскольку мне пришлось столкнуться с этим вопросом, когда готовил книгу о Б.Е.Патоне.

Судя по всему, полное представление о президенте Академии у В.М.Глушкова складывалось постепенно - от некоторой ревности до понимания, что Б.Е.Патон "президент по призванию" (слова самого В.М.Глушкова). В первые годы на совещаниях, проводимых с заведующими отделов, я не раз слышал гневные реплики директора по отношению к некоторым решениям президента. Но чем дальше, тем их становилось меньше, а позднее они, вообще, исчезли. Объяснение этому было достаточно простое. "Информаторы-доброхоты", не раз подбрасывали ему непроверенную негативную информацию о намерениях или действиях президента. В первую очередь это касалось объема выделяемых институтам бюджетных средств. В этих вопросах он был непримирим, и мог на заседании Президиума во время обсуждения бюджетов институтов Академии и присутствующем Б.Е.Патоне резко сказать:

- Опять все средства на строительство выделяются Институту электросварки! Б.Е.Патон на это не реагировал, а докладчик, сообщивший о распределении средств, спокойно, но не без ехидства пояснял:

- Это средства не бюджета, а министерств, сотрудничающих с Институтом электросварки!

Не знаю, доставалось ли в этих случаях горе-информаторам, убедившим B.M.Гпушкова в непомерных аппетитах Б.Е.Патона, но заведующим отделами Института кибернетики на следующий же день читалась грозная нотация о том, что надо добывать деньги от министерств, а если их не дают, то значит работа отделов того и стоит. К слову сказать, такие "разносы" помогали и дополнительные средства институт стал получать и не малые.

На наскоки и подозрения В.М.Глушкова, что были в первые годы, Б.Е.Патон отвечал... абсолютной поддержкой своего вице-президента - во всем и везде!

В.М.Глушков стал академиком АН СССР (1964 г.), получил Ленинскую премию (1964 г.), ордена Ленина (1967 и 1975 гг.), Октябрьской революции (1973 г.), был награжден шестью (!) Государственными премиями (СССР и УССР), тремя именными премиями Президиума АН УССР. В 1969 г. одновременно с Б.Е.Патоном стал Героем Социалистического труда. Авторитет В.М.Глушкова в стране и в мире стремительно рос. Блестящий лектор, он побывал с докладами по вопросам кибернетики в большинстве крупных городов Советского Союза. Его избирают членом ЦК КПУ, депутатом Верховного Совета СССР. Он становится руководителем Совета по вычислительной технике в Государственном комитете по науке и технике при Совете Министров СССР. В 60-х годах выдвигает идею создания Общегосударственной системы управления экономикой страны ОГАС и многократно встречается по этому вопросу с руководителями Советского Союза. Пример с В.М.Глушковым показывает еще одну черту характерную для Б.Е.Патона. Он не только не опасался "строптивых" академиков, в том числе В.М.Глушкова, но всячески поддерживал их, если они были Учеными с большой буквы.

"Колесо" жизни

"Колесо" моей жизни пришло в движение 24 августа 1921 года в поселке Лух Ивановской области. Когда я родился, поселок больше походил на большое красивое село с несколькими зданиями городского типа. Лух был известен с XIII века, тогда он пострадал от татарского нашествия. Оставшись вдалеке от появившихся железных дорог, он остался селом, хотя какое-то время (до 1925 г.) назывался городом. В первом полученном мной паспорте место рождения так и называлось - город Лух. Сейчас Лух именуется поселком. Отец работал в Лухе учителем, но жил в селе Вознесение в доме своих родителей, километрах в 10 от Луха. Года через три семья отца переехала в небольшой город Родники той же Ивановской области. Кстати, в этом городе отец Сергея Алексеевича Лебедева еще до революции несколько лет работал учителем.

Первый раз я увидел Лух, когда мне было лет десять. Отцу хотелось побывать в родных местах, и он взял меня и моего старшего брата. Запомнилась речка, протекающая по окраине Луха и названная также, и... овсяные блины, которыми угостили нас знакомые отца. Смутно помню высокий вал, когда-то защищавший Лух от поляков.

Из Родников, где я впервые в жизни увидел единственный в городе автомобиль и случайно залетевший самолет типа У-2, наша семья переехала в город Иваново, где я окончил среднюю школу и был в 1939 году призван в армию.

Военная часть моей жизни составила шесть лет. Участие в Великой Отечественной войне заняло четыре года, но казались они нескончаемо долгими. Нашу часть - артиллерийский полк, вооруженный мощными гаубицами, вначале направили на границу с Финляндией. Вслед за Германией она объявила войну Советскому Союзу. Там я принял боевое крещение - первый минометный обстрел, который мог быть и последним. Затем перебросили в Прибалтику - в район Нарвы. Наши войска отступали. Боясь окружения, в августе 1941 года полк сняли с фронта и отправили в военные лагеря под городом Горьким. Мощные гаубицы сменили на дальнобойные пушки. В октябре часть оказалась под Калинином (теперь Тверь), где меня, тогда сержанта, командира отделения артиллерийской разведки, ранило осколком снаряда, когда находился на наблюдательном пункте. Зиму пролежал в госпитале в Тюмени. Потом были запасные полки (в Камышлове и Кирове). В мае оказался в артиллерийском полку 55-й стрелковой дивизии на запомнившемся на всю жизнь жуткими артиллерийскими обстрелами, проливными дождями и 30-ти градусными морозами Северо-западном фронте (Демянск, Старая Русса). За триста дней постоянных неудачных наступлений дивизия понесла огромные потери. Часть погибших до сих пор еще лежат не в братских могилах, а в болотах северозапада. Среди них мог оказаться и я. Обо всем не расскажешь. Но сколько раз смотрел, как говорят, прямо в глаза смерти! В один из январских дней 1943 года меня спасло... чудо. Случайно поднял голову вверх и... увидел высоко над собой две черные точки. Мины неслись прямо на меня. Уникальный случай - вряд ли кто-либо видел стремительно подлетающую к жертве мину. Успел упасть. Выручил глубокий снег. Потом - Курская дуга, жестокие бои под Понырями (не легче!). Успешное форсирование Десны, Днепра, наше молниеносное наступление в Белоруссии, второе ранение, госпиталь в Мозыре. Возвращение в часть (уже старшим лейтенантом, командиром 76 мм батареи), быстротечные бои под Ригой, переброска на баржах в капитулированную Финляндию - через Хельсинки на военно-морскую базу Поккала Удд. Там для меня закончилась война. "Колесо" жизни, попав в начале войны на границу с Финляндией, накрутив несколько тысяч километров, вернулось на финскую землю.

* * *

Научная часть моей жизни - если так можно сказать - оказалась удачной на знакомство с учеными с мировым именем - С.А.Лебедевым, В.М.Глушковым, Н.М.Амосовым, Б.Е.Патоном. Судьба связала меня и со многими замечательными учеными Института кибернетики имени В.М.Глушкова НАН Украины в первую очередь с теми, кто работал и работает в отделении кибернетической техники. Им посвящена книга. О жизни и деятельности некоторых из ученых рассказано в тридцати пяти очерках. Среди них - два академика, два члена корреспондента, 21 доктор и 10 кандидатов наук. В 1999 году, как уже писал, я имел честь вручить в Кембридже диплом Почетного доктора НАН Украины создателю первой в мире ЭВМ с хранимой в памяти программой Морису Уилксу.

Первым на моем пути оказался С.А.Лебедев. Он предложил мне тему кандидатской диссертации и выступил оппонентом по ней. Он же предложил участвовать в исследовании возможности применения импульсных диодно-магнитных элементов в первом в континентальной Европе компьютере МЭСМ. Повторяюсь потому, что мне очень хочется сохранить память об этом замечательном ученом и человеке - основоположнике отечественного компьютеростроения. На его счету пятнадцать супер-ЭВМ созданные за двадцать лет, от ламповых до самых мощных в Европе ЭВМ на интегральных схемах. Кроме книги, написанной мной к 90-летию со дня его рождения, мной был подготовлен первый телефильм о его деятельности, первый СД-диск и первый Интернет сайт (на английском языке) о роли С.А.Лебедева в развитии компьютерной науки и техники. Я очень рад, что книга и сайт принесли С.А.Лебедеву широкую известность за рубежом.

После С.А.Лебедева в 1956 году судьба меня свела с В.М.Глушковым. Как говорилось выше, он оказал большое влияние на следующий этап моей научной деятельности, связанный с разработкой и применением первой в Советском Союзе управляющей машины широкого назначения "Днепр". Именно он выдвинул идею создания универсальной управляющей машины и предложил мне осуществить ее. Виктор Михайлович поддержал меня при защите докторской диссертации. В 1993 г. я написал книгу "Академик В.Глушков. Страницы жизни и творчества". Там многое сказано о нем. Книги были подарены всем участникам юбилейного торжественного заседания АН УССР, посвященного 70-летию В.М.Глушкова. По книге был написан сценарий телефильма "Кибернетик Виктор Глушков. Взгляд из будущего". Телефильм демонстрировался на торжественном заседании, был показан по телевидению и многократно в нашем институте в дни рождения Виктора Михайловича. Телефильм и книга были подарены мной семье Виктора Михайловича. Как всякий человек, он имел свои человеческие слабости. Добавлю, что в каком-то интервью он сам отметил свои недостатки: не всегда справедливо относился к сотрудникам, горячился. Но причиной этого, по его словам, было только желание помочь делу.

Запомнилась встреча с Виктором Михайловичем осенью 1981 года в вагоне поезда, везущего его из Киева в Кремлевскую больницу. В этот день я уезжал в Москву на встречу с однополчанами. Когда подходил к вагону, увидел машину скорой помощи и выходящих из вагона А.А.Стогния, В.И.Скурихина, В.И. Гриценко, В.А.Тарасова и других сотрудников института. Я догадался, что они провожали Виктора Михайловича. Когда поезд тронулся и прошло минут десять, я решил зайти в купе, где были Виктор Михайлович и Валентина Михайловна. Они пили чай, предложили мне домашних пирожков. Виктор Михайлович спросил о каких-то моих делах. Выглядел он почти как обычно. Завершая не очень веселый визит, я вспомнил курьезный случай двадцатилетней давности.

- Помните, Виктор Михайлович, - сказал я, - через год после Вашего появления в Киеве мы с Вами ехали в Москву, и ночью, спросонья, я схватил уходящего из купе человека и силой втащил внутрь, посчитав, что это вор. А это были Вы! Теперь для Вас Валентина Михайловна будет более надежным спутником!

Когда, пожелав спокойной ночи, я выходил из купе, Виктор Михайлович попросил Валентину Михайловну поднять ему ноги. - Как больно ты мне сделала! - услышал я наполненный страданием голос Виктора Михайловича.

Эта встреча с Виктором Михайловичем была последней. Тогда не думал, что увижу его через три месяца в Киеве, в конференц-зале Академии, куда проститься с ним устремились, казалось, сотрудники всей Академии наук.

* * *

Я не буду повторять результаты своих научных исследований, о них сказано ранее. Ни в коем случае не хочу сравнивать себя с истинно талантливым человеком - Виктором Михайловичем Глушковым - основателем Института кибернетики НАН Украины и основоположником информационных технологий в Украине. Вместо этого хотел бы привести собственную оценку моей деятельности, записанную в тетради для заметок на память еще почти 15 лет назад, когда после инфаркта я сумел снова заняться работой.

"1 июля 1990 г. Подумалось: хорошо, когда у человека есть талант. Если он не погублен самим или чужими людьми - завистников и дураков у нас хватает - то жизнь, вероятно, интереснее. Точнее - думаю, что у такого человека больше шансов прожить дольше, а то и вечно. Вечно в смысле духовного следа на Земле, запечатленного в уникальных художественных картинах, великих музыкальных и литературных произведениях, выдающихся изобретениях и открытиях и др.

Есть ли во мне истинный талант? Уверен абсолютно - нет! Мои какие-то успехи в жизни связаны с тем, что я всю, если можно так сказать, творческую часть жизни пытался делать то, что казалось мне полезным, без устали, без учета состояния здоровья, без особой системы, но достаточно целеустремленно. Такая способность человека не терять времени впустую тоже дает неплохие результаты."

Думаю, что "неплохие результаты" - эта УМШН "Днепр", экспонируемая в Государственном политехническом музее в Москве и на моей родине - в поселке Лух Ивановской области в музее им. Н.Н.Бенардоса, слаженная и результативная в течение тридцати лет работа руководимого мной отделения кибернетической техники, книги по истории отечественной компьютерной науки и техники, получившие признание и у нас и за рубежом. Последнее следует из появившихся в Германии, Англии, Италии, Австрии, США ряда книг по истории создания первых компьютеров в мире. В них достойное место заняли материалы из моих монографий. Вот-вот появится в США в переводе на английский язык моя любимая книга "История вычислительной техники в лицах" - о компьютерных пионерах Советского Союза. Получила признание украинской научной общественности книга о президенте Национальной академии наук "Академик Борис Патон. Труд на всю жизнь". Надеюсь, что к этим книгам добавится и эта, которую я заканчиваю. Так что "след на Земле" все же останется.

* * *

Не могу не сказать несколько слов о Николае Михайловиче Амосове, тоже встретившемся на моем пути.

Николай Михайлович был душой и сердцем созданного мной неофициального Клуба ученых (Клуба Амосова), который на протяжении последних 10 лет его жизни регулярно два раза в месяц собирался в Доме ученых НАН Украины. В него входили двенадцать академиков, шесть членов-корреспондентов, десять докторов наук. Целью Клуба были встречи с наиболее компетентными людьми, чтобы из первых рук получить и обсудить информацию о том, что происходит в Украине. Встречи начались в 1994 году. Имя Амосова привлекало очень интересных гостей, поэтому каждая встреча была определенным событием и заканчивалась жаркой откровенной дискуссией, тон которой задавал Н.М.Амосов. Не случайно один из гостей (английский посол) сказал в конце встречи:

- Не думал, что мне придется сидеть на таком "горячем" стуле.

Члены Клуба активно участвовали в обсуждении тем и проблем, которые поднимали гости, и все-таки самым активным участником встреч был Николай Михайлович.

К 85-летию Николая Михайловича ему подарили компьютер. Он очень быстро освоил работу с ним, через Интернет стал общаться со своими единомышленниками за рубежом. Был подготовлен Интернет-сайт Амосова, получивший большую известность (тысячи посещений в день).

Небезынтересно, что он категорически отказывался взять компьютер, как слишком дорогой подарок, и лишь после долгих уговоров согласился. Зато потом активно использовал его при подготовке своих книг. Во всем этом ему активно помогала Вера Борисовна Бигдан, моя дочь.

Члены Клуба стали свидетелями творческого и физического взлета Н.М.Амосова. В эти годы появились его книги: "Преодоление старости", "Голоса времен", "Энциклопедия Амосова", "Размышления об обществе, будущем и об Украине", "Здоров'я" (на украинском языке), "Эксперимент (омоложение через большие физические нагрузки)", "Родителям о детях", "Мысли и сердце" (переиздание), "Мировоззрение", "Идеология для Украины".

Невероятным напряжением физических и духовных сил он буквально вырвал у природы еще десять лет активной творческой жизни.

Под его руководством были выполнены исследования по искусственному интеллекту, роботам, нейронной ЭВМ. Его книги, и не только книги, а и статьи в ведущих периодических изданиях, его выступления перед обширными аудиториями вызывали громадный интерес своей откровенностью - о чем бы он ни писал или говорил - о себе, о работе хирурга, о недостатках нашего общества - все становилось заметным событием, влияющим на нашу жизнь, вдохновляющим своей правотой, искренностью, убежденностью.

И так он трудился до последнего дня своей жизни.

По Интернету он связывался со всем миром, и мир отвечал ему многочисленными письмами, отзывами о его книгах, теплыми словами благодарности за все свершенное им для людей.

12 декабря 2002 года Николая Михайловича не стало... Трудно в это поверить... Всего шесть дней назад я был у него дома и передал кассету с поздравлениями с днем рождения от членов Клуба. Казалось, он не меняется со временем, будет жить и жить, даря людям умные книги, интервью по животрепещущим вопросам, помогая своим оптимизмом, добрыми советами, прямотой и открытостью своих неординарных взглядов на жизнь, общество, наше будущее.

* * *

Еще несколько слов хотелось бы сказать о Борисе Евгеньевиче Патоне. В моей книге "Академик Борис Патон. Труд на всю жизнь"3 (М.: ПЕР СЭ. 2002. 271 с. ил.) подробно описаны его жизнь и творчество. Я имел счастье не раз беседовать с ним, когда готовил книгу. Это воистину уникальный человек и, чтобы хорошо узнать его, надо хотя бы прочитать мою книгу. Еще лучше - встретиться с ним, если повезет. Слава богу, он живет и здравствует. Его кредо, переданное по наследству - "труд на всю жизнь". Прошедшее полстолетия - свидетель этому. В третьей части книги "Глазами очевидца" показана его определяющая роль в сохранении Академии.

О таких людях как Б.Е.Патон, С.А.Лебедев, В.М.Глушков, Н.М.Амосов замечательно сказано в книге Н.В.Гончаренко "Гении в искусстве и науке" (М., 1991 г. - С. 379): "Можно до предела интенсифицировать свою жизнь, объехать несколько раз вокруг света, посетить крупнейшие города мира, перечитать максимальное количество литературных и научных шедевров, общаться с интереснейшими современниками, принять активное участие в самых выдающихся событиях века, то есть продлить свою жизнь как бы внутрь, вглубь, вширь, но она все же остается только одной, время для которой природа отпустила не очень щедро. Так, во всяком случае, кажется людям. И создал ли ты что-то великое и долговечное или тянул унылую рутину конторского служащего, ты мог обогатить или обесцветить лишь одну свою жизнь, за пределами которой - абсолютное равенство одинакового небытия для всех. Гений глубже других осознает это и, не поддаваясь искусу скептического - "какой смысл надрывать свои силы", - пытается путем невероятного творческого труда вложить в одну жизнь многие, обогатив ее содержательность."

* * *

Где-то в 1970 году меня потянуло в родные места, и я с семьей, на появившейся у меня "Волге" проехал по городам "Золотого кольца", а потом решил навестить Лух, Вознесение и Родники. За прошедшие три десятка лет все, конечно, изменилось. Лух запомнился толстым слоем пыли, лежавшем на дороге, проходящей через центр местечка. Никаких эмоций от посещения города, где родился, я не испытал, хотелось побыстрее уехать и избавиться от всепроникающей пыли. Село Вознесение и обрадовало и огорчило - многое из первозданной природы, окружавшей его, сохранилось, но красивая церковь была в годы войны разобрана по кирпичику на фундаменты домов, печки и другое. Город Родники запомнился улицами, на которых для дорожных покрытий вместо асфальта использовали шлак, что было очень неудобно для машин и пешеходов.

Наверное, этими впечатлениями от родных мест я бы и ограничился. И все же не зря говорят: "Случай маловероятен, но щедр". И он произошел. В 1999 году, когда я стал готовить книгу о Борисе Евгеньевиче Патоне, в Президиуме Академии мне показали собранные за многие годы фотографии, снятые во время многочисленных поездок президента по Украине и за рубежом и присланные ему по возвращении. Взяв первый конверт, я увидел на нем обратный адрес, где был указан... Лух! В письме, адресованном Б.Е.Патону, говорилось, что посылаются снимки, которые были сделаны во время посещения Луха делегацией ученых, приехавшей из Иванова, где проходило юбилейное собрание Российской академии наук, посвященное 100-летию со дня рождения изобретателя дуговой сварки Николая Николаевича Бенардоса, долгое время жившего в родовом поместье его матери вблизи Луха. Делегация участников юбилейного собрания, в которую входили президенты АН СССР А.П.Александров и АН УССР Б.Е.Патон и ряд других известных ученых приехали в Лух на открытие музея имени Н.Н.Бенардоса и установленного в Лухе памятника основоположнику дуговой сварки. Там и были сделаны эти фотографии. К сожалению, в конверте никаких снимков не оказалось. Я послал письмо в Лух с просьбой прислать фотографии и с нетерпением ждал ответа. Автором снимков оказался учитель информатики одной из лухских школ Юрий Михайлович Фокин. Он прислал фотографии, рассказал о созданном в Лухе музее имени Н.Н.Бенардоса и о том, как преобразился Лух при подготовке к 100-летию Н.Н.Бенардоса: дороги в местечке были заасфальтированы, построено прекрасное шоссе, соединившее Лух с Ивановом, многие дома отремонтированы. В свою очередь, я прислал ему (и для школьной библиотеки) несколько книг "История вычислительной техники в лицах". Большую лепту в благоустройство Луха внес сотрудник Института электросварки им. Е.О.Патона Александр Николаевич Корниенко. Благодарные луховчане присвоили ему звание почетного гражданина города Луха.

Наверное, на этом все бы и закончилось, если бы стараниями А.Н.Корниенко в Лухе, а точнее в музее им. Н.Н. Бенардоса не узнали бы о своем земляке.

Руководство музея Н.Н.Бенардоса обратилось в Московский политехнический музей с просьбой передать имеющийся у них второй экземпляр УМШН "Днепр" этому музею. Для маленького местечка показалось престижным сохранить память об уроженце Луха, единственном на местечко члене-корреспонденте, создавшем, к тому же первую в СССР полупроводниковую управляющую машину широкого назначения УМШН "Днепр".

Вот и получилось, что начав много лет назад движение в Лухе, "колесо" моей жизни, пройдя малозаметными дорогами детства и юности, прокатилось по заполненными смертями дорогам войны, полвека катилось все дальше и дальше по каменистым тропам науки, имея уже серьезные поломки, не зная чем все это закончится. Наконец судьба сделала выбор, остановившись на краеведческом музее имени Н.Н.Бенардоса в Лухе, решившего сохранить память о своем земляке. А чтобы закрепить этот выбор окончательно, музей привез в Лух мои книги и установил в музее УМШН "Днепр". Я сердечно благодарю директора музея Галину Ивановну Ширшову за внимание, проявленное к своему земляку.

Почему же УМШН "Днепр" появилась в Лухе, а не в Киеве на своей исторической родине? Еще за три года до передачи УМШН "Днепр" в Лух, я рекомендовал Государственному политехническому музею в Киеве установить в нем УМШН "Днепр". Московский политехнический музей, имея два экземпляра этой машины и учитывая мою большую помощь в работе музея, согласился передать в Киев один экземпляр УМШН "Днепр", о чем я сразу же известил киевский музей. Мое предложение было принято с энтузиазмом, но на этом все закончилось, а, точнее, уже три года делаются слабые попытки переправить машину в Киев. Оказалось, что на это нет средств, и много других причин.

Когда музей имени Н.Н.Бенардоса захотел привезти УМШН "Днепр" в Лух, я позвонил об этом директору киевского музея Леониду Александровичу Гриффину и спросил, как мне поступить.

- Пусть они берут машину, мы не сумели это сделать раньше, не сумеем и сейчас. - Таким был ответ.

Конечно, жаль! Не сумели сохранить МЭСМ, не позаботились о первой в СССР полупроводниковой управляющей машине широкого назначения.

Но, как говорят - нет худа без добра - второй экземпляр УМШН "Днепр" уже не хранится в запаснике Государственного политехнического музея в Москве, а стал экспонатом в Краеведческом музее имени Н.Н.Бенардоса в Лухе. По просьбе музея к ней добавились мои книги по истории развития компьютерной науки и техники, книги о моем участии в Великой Отечественной войне, копия моего письма канцлеру Германии Колю в связи с 50-летием нападения гитлеровцев на Советский Союз (я послал ему свою книгу "Участь свою не выбирали", изданную к этой дате) и копия его ответного письма ко мне. Надеюсь, что в музее появится и эта книга, которую я все же успел закончить. Для меня такой поворот событий стал буквально символическим - "колесо" моей жизни докатилось до места, где когда-то отец огорченно сказал моей маме: "Ну, вот, родился еще один мальчишка". Отец имел основание сказать эти слова - я был третьим сыном. Но получилось так, что старший сын не дожил до двух лет, следующий был убит на войне, а родившаяся после меня сестра погибла в 32 года из-за ошибочного диагноза лечившего ее врача.

Выпавшие на долю отца и матери тяжелые удары судьбы не были исключением. Почти каждая семья того времени понесла подобные потери.

У меня, кроме трех уже взрослых детей, растут пять славных внуков и есть даже правнук. Родовое дерево, на котором безжалостно были обрублены основные ветви, все же зазеленело.

Оглядываясь на прошлое

В настоящее время, оглядываясь на прошлое, хотел бы добавить, что появление кибернетической техники, также как и вычислительной техники (в понимании того времени) относится к определенному историческому периоду. Со временем вычислительная техника переросла в Computer Science - науке о компьютерах (термин, принятый в США) и в информатику (термин, принятый в Европе).

Учитывая, что кибернетическая техника предназначалась для замены частично либо полностью человека в различных автоматических системах, можно было бы дать для нее более удачное название, например, "системотехника", "интеллектуальная электроника" или "интеллектроника" (кстати, первым, кто ввел в употребление это словосочетание, стал польский писатель фантаст Станислав Лем). Однако развитие микроэлектроники исключило эту необходимость, поскольку привело к существенным переменам в кибернетической технике, слиянию ее и многих других направлений компьютерной науки и техники в единый комплекс информационных технологий, что и произошло в конце XX века.

Вместе с тем несколько десятилетий, связанных со становлением и развитием кибернетической техники, останутся важным историческим этапом, достойным изучения и памяти.

Понадобятся ли моим коллегам по работе, а также вступающему в жизнь молодому поколению мои воспоминания? Они уже сейчас становятся историей. И чем дальше, тем меньше они будут волновать сердца, вызывать сопереживания, - такова уж природа человека.

Но значит ли, что воспоминания, отразившие опыт моей жизни, переходя из рук в руки, от одного поколения к другому, будут обесцениваться?

Нет! Скорее наоборот! Для добрых, для настоящих Человеческих рук они станут еще дороже!


1Доклад был сделан 13 октября 1978 г. Сохранился полный текст доклада на 22 страницах. Частично он помещен выше.
2Один из заместителей по науке В.М.Глушкова. Ответ К.А.Иванова-Муромского оставляю на его совести. Переспросить не могу - спустя несколько лет он умер.
3А также: Б.М.Малиновський. Борис Патон - праця на все життя. К. Наукова думка. 2002. 339 с

Борис Малиновский "Нет ничего дороже..."
К: Горобец, 2005. -336с: 200 ил. ISBN 966-8508-04-1

© Б.Н.Малиновский, 2005