English      Українська

Обложка книги под редакцией Бориса Малиновского "Маленькие рассказы о больших ученых"

"Маленькие рассказы о больших ученых"

Под редакцией Бориса Малиновского

100-летию Николая Михайловича Амосова,
110-летию Сергея Алексеевича Лебедева,
90-летию Виктора Михайловича Глушкова
посвящается:
Юбилейный сборник избранных публикаций Н.Амосова, С.Лебедева, В.Глушкова и воспоминаний современников


ТОВ "Видавництво "Горобець", 2013. -400с: 140 ил. ISBN 978-966-8508-42-4.
© Б.Н.Малиновский, 2013



О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, Бог изобретатель...
А.С.Пушкин, октябрь-ноябрь, 1829.

Человек, который пришел из будущего

Продолжение


Лидеры - двигатели прогресса, двигатели мира
Н.М.Амосов

Девять дней подвига. "Исповедь"

Б.Н.Малиновский

Рассказы В.М.Глушкова о его двадцатилетнем творческом пути продиктованы дочери Ольге в январе 1982 года, когда ученый после двух страшных коллапсов, надолго лишивших его сознания, находился в палате реанимации, и когда основные жизненные органы один за другим отказывались служить угасавшему телу.

- Последние дни я хочу прожить с пользой, - сказал он дочери, попросив ее приходить к нему с магнитофоном. Эти рассказы я назвал "Исповедью".

Если бы судьба позволила В.М.Глушкову написать мемуары, конечно, они были бы много глубже, ярче, охватывали очень широкий круг людей и интересовавших его проблем. Но и то, что нам оставлено, представляет огромную ценность для истории науки в Украине, для понимания творческой биографии ученого и, самое главное - актуально для нашего и будущего времени.

Можно лишь преклоняться перед мужеством ученого, сумевшего, буквально на пороге небытия повторить словами свой творческий путь, не проронив ни слова о том, как ему было невыносимо тяжело в эти последние дни1.

Болезнь подкралась незаметно. Он был полон творческой энергии и далеко идущих замыслов. Благодаря характеру, огромной силе воли, он продолжал работать, преодолевая слабость, головную боль, мучающий кашель, скачущее давление. Считая недомогание временным, летом 1981 года полетел на Кубу. Нервное напряжение во время поездки перебороло начавшуюся болезнь. Вернулся как будто посвежевший, но вскоре все возобновилось. Однако для того чтобы подлечиться, времени не находилось - под руководством Виктора Михайловича в институте завершалось проектирование давно задуманной им макроконвейерной ЭВМ. "По возвращении в Киев лечащий врач настояла на обследовании, - вспоминает Валентина Михайловна Глушкова. - Он согласился лечь в больницу на десять дней, после собирался поехать в Чехословакию. Однако болезнь прогрессировала. Ему становилось все хуже и хуже. Врачи терялись в догадках. Вначале считали, что это преждевременный склероз мозга, потом диагнозы часто менялись. Первыми забили тревогу москвичи - главные конструкторы систем в оборонной промышленности, неоднократно приезжавшие к ученому на консультации. Видя беспомощность киевской медицины, они договорились о переводе мужа в Кремлевскую больницу. Нас поместили вместе. Это было исключением из очень жестких правил. На этом сумели настоять московские коллеги, учитывая состояние его и мою просьбу. Друзья и соратники Виктора Михайловича по Москве - Игорь Антонович Данильченко, Юрий Евгеньевич Антипов, Юрий Александрович Михеев, Анатолий Иванович Китов, а также сотрудники Института кибернетики АН Украины - Анатолий Александрович Стогний, Виктор Алексеевич Тарасов организовали "штаб" помощи больному. Они оперативно решали вопросы, связанные с организацией консультаций лучших врачей - ученых страны, выполнением часто весьма не простых рекомендаций.

Несмотря на все старания врачей и их добровольных помощников, после перевода в московскую больницу ему стало хуже. Пятого ноября 1981 г. произошло резкое снижение всех жизненных функций. Виктора Михайловича перенесли в реанимационное отделение и подключили искусственное дыхание. Шли дни за днями. Сознание не возвращалось. Многочисленные консилиумы были безрезультатными. Врачи считали, что это конец. Меня в реанимационную палату не пускали. Я была в отчаянии. Видя это, Раиса Афанасьевна Михеева - жена Ю.А.Михеева, которая с первого дня стала моей незаменимой помощницей, достала белый халат и шапочку и под видом сестры стала ежедневно приходить к Виктору Михайловичу. К сожалению, ее рассказы не могли принести утешения ни мне, ни членам "штаба". Так продолжались мучительные десять дней. На одиннадцатый случилось чудо - у Виктора Михайловича задвигались зрачки, а в последующие дни стало восстанавливаться дыхание, спал отек легких, заработали остальные органы.

Врачи по-прежнему не могли установить причин болезни, высказывали разные догадки. Я настояла на консультации европейской знаменитости - профессора Цюльха из Кельна. Он ознакомился с деревом симптомов, связался с банками медицинской информации США, Англии и других стран. Аналогичный случай был зафиксирован в Сингапуре. Было установлено, что это опухоль продолговатого мозга (астроцетома), органа, который управляет деятельностью основных органов тела. Профессор сказал, что у Виктора Михайловича болезнь зашла слишком далеко. Спасти его невозможно...

Заключение профессора мужу не сказали. Но он сам уже все "вычислил" и понимал, что обречен... В одном из последних разговоров вспомнил наши вечерние прогулки в молодости, когда дарил мне далекие созвездия и, желая утешить меня, сказал:

- Не расстраивайся! Ведь через подаренные мной созвездия когда-то будет проходить свет с нашей Земли, и на каждом мы будем появляться снова молодыми. Так и будем в вечности всегда вместе!

В 58 лет закончилась его жизнь, очень яркая, интересная, но и не легкая".

"Путь человечества вперед всегда новый, им еще никто не шел. Гении идут среди первых, - первыми они замечают опасности, первыми и сигнализируют о них. Их преимущество в том, что всматриваясь вперед, они не теряют из виду пройденного и умеют сочетать опыт прошлого с требованиями настоящего и перспективами будущего. Эта их мудрая прозорливость будет всегда нужна людям". (Гончаренко Н.В. Гений в искусстве и литературе. М. Искусство. 1991). Надеюсь, что читатель, ознакомившись с книгой, сопоставит эти слова с личностью Виктора Михайловича Глушкова.

Уходя из жизни он оставил семье и нам частицу самого себя - свой голос, звучащий из магнитофона, свои рассказы, подводящие итог его творчества и совместной работы с многочисленными соратниками по Институту кибернетики АН Украины - его любимому детищу.

Ниже публикуется часть рассказов Виктора Михайловича, касающаяся "судьбы" ОГАС.

Как решалась судьба ОГАС. Заседание Политбюро ЦК КПСС2

В.М.Глушков. Из "Исповеди"

...Когда был С.П.Королев или И.В.Курчатов, то у них был шеф со стороны Политбюро, и они могли прийти к нему и любой вопрос сразу решить. А наша беда была в том, что у нас никого не было. А вопросы тут более сложные, потому что затрагивают политику, и любая ошибка тут может иметь трагические последствия (вот, к примеру, Мао Цзэдун от нас откололся и упрекал за то, что мы прибыль восстановили и т.п.). Поэтому тем более важно, чтобы тут была связь с Политбюро, потому что это задача не только техническая, но и политическая, прежде всего.

Мы предусматривали создание Государственного комитета по совершенствованию управления, научного центра при нем в составе около 10-15 институтов, причем институты уже почти все были в то время - нужно было только один, головной, создать институт и все, а остальные все можно было забрать из отраслей или из Академии наук, или переподчинить частично. И должен быть ответственный за всё это дело от Политбюро. Все шло гладко, все соглашались. В это время уже был опубликован проект Директив, и этот проект Директив XXIV съезда включал все наши формулировки, подготовленные на комиссии.

На Политбюро дважды рассматривался наш вопрос. На одном заседании была суть дела рассмотрена, и с этим согласились, признали, что надо делать. А вот как делать, надо ли делать Госкомупр или это надо делать иначе... Эта часть вызвала споры. Мне удалось убедить всех членов комиссии, Руднев подписал, один Гарбузов отказался поставить свою подпись. И вот с одним не подписавшим, мы все-таки внесли это на Политбюро. А когда мы туда пришли (это кстати, происходит в бывшем кабинете И.В.Сталина), то мне уже Кириллин шепнул, что что-то произошло, но что, он не знал. Во-первых, вопрос рассматривался на заседании, на котором не было Генерального секретаря: Л.И.Брежнев уехал в Баку на 50-летие. А.Н.Косыгин тоже отсутствовал, он уехал хоронить Г.А.Насера А он должен был бы присутствовать. Так что спросить у верхах не у кого.

Ведет заседание М.А.Суслов. Дали В.А.Кириллину выступить. Потом мне. Я выступил коротко, но мне очень много вопросов было задано. Я отвечал на эти вопросы. Потом были приглашены все зампреды. Л.В.Смирнов и, в общем, все зампреды поддержали наши предложения. Выступал Н.К. Байбаков.. Он сказал так: "Я слышал, что здесь есть возражения у товарища Гарбузова. Коли эти возражения касаются увеличения аппарата, то я считаю это дело настолько важным, что если Политбюро только в этом усматривает трудность, то пусть мне дадут поручение как председателю Госплана и я внесу предложение, как ликвидировать три министерства (сократить или объединить) и выйдет штат для этого дела".

Руднев откололся. Он, хотя и подписал этот документ, но здесь выступил и сказал, что это, может, преждевременно. А Гарбузов так выступил, что вообще годится для анекдота. Вышел на трибуну и обращается к К.Т.Мазурову (тогда первый заместитель Председателя Совмина СССР). Вот, мол, Кирилл Трофимович, по Вашему поручению я ездил в Минск, и мы осматривали там птицеводческие фермы. И вот на такой-то птицеводческой ферме (называет её) птичницы сами разработали вычислительную машину. Тут я громко засмеялся. Он мне так... погрозил и сказал: "Вы тут, Глушков, не смейтесь, здесь о серьезных вещах говорят". Но его М.А.Суслов перебил сразу, говорит: "Товарищ Гарбузов, Вы пока ещё тут не председатель, и не Ваше дело наводить порядок на заседании Политбюро. А он, как ни в чем не бывало, с него как с гуся вода, продолжает: "Три программы выполняет: включает музыку, когда яйцо снесла курица или перед тем, я уж не помню, свет выключает и зажигает и все такое прочее".

В общем, яйценоскость повысилась. Вот, говорит, что нам надо делать: сначала все птицефермы в Советском Союзе автоматизировать, а потом уже думать про всякие глупости вроде общегосударственной системы и т.д. А я, правда, в этом месте засмеялся, а не в том, но это не имеет значения. Ладно, это, так сказать, анекдот. Но они внесли контрпредложение тут же, в котором всё снижается на порядок: вместо Госкомупра - Главное управление по вычислительной технике при ГКНТ, вместо научного центра - ВНИИПОУ и т.д. А задача старая. Но она техницизируется, т.е. изменяется в сторону Государственной сети вычислительных центров, а что касается экономики, разработки моделей, ОГАС и т.д., то это всё смазали.

Роковое решение3

Выступает М.А.Суслов и говорит: "Товарищи, может быть мы совершаем ошибку сейчас, что не принимаем проект в полной мере, но настолько революционное преобразование, что нам трудно сейчас. Может, давайте пока попробуем вот так, а потом будет видно, как быть". И спрашивает не Кириллина, а меня: "Как Вы думаете?". А я говорю: "Михаил Андреевич, я могу Вам только одно сказать, что, если мы сейчас этого не сделаем, то во второй половине 70-х годов советская экономика столкнётся с такими трудностями, что все равно к этому вопросу придётся вернуться"4.

Ну, и работа закрутилась. Да, тогда, когда создавалась моя комиссия, вот эта первая в 1962 г., одновременно в Государственном комитете по науке и технике уже было создано такое Главное управление по вычислительной технике. Оно проработало два с лишним года, а потом, когда восстановили министерства, и образовалось министерство приборостроения и средств автоматизации К.Н.Руднева, то управление ликвидировали. Теперь его воссоздали заново.

Где-то в ноябре меня приглашает А.П.Кириленко. Я прихожу в кабинет, тогда на 5-м этаже, на Старой площади, в без двух минут десять. Сидит уже министр наш ракетный С.А.Афанасьев, его вызвали на 10.10. Он меня спрашивает: "У Вас такой короткий вопрос?" Я ему отвечаю, что вообще не знаю, зачем меня пригласили. Прохожу в кабинет я, естественно, первый. Встаёт Андрей Павлович, поздравляет и говорит: "Назначаешься первым заместителем Кириллина. На то место, на котором сейчас Жимерин. Я уже согласовал с Леонидом Ильичём. Он спросил, может ему поговорить, но я сказал, что не надо, сам всё улажу".

А я ему говорю: "Андрей Павлович, а Вы со мной предварительно поговорили на эту тему? А может, я не согласен? Вы же знаете, что я возражал, я считаю, что в таком виде, как сейчас решение принято, оно способно только исказить идею; ничего из этого не получится. И если я приму Ваше предложение сейчас, то виноваты будем мы с Вами: я внёс предложение, вы поддержали, меня назначили, дали, вроде, в руки всё, а на самом деле ничего нет. Вы же понимаете, Вы умный человек, что с такой позиции даже ракету простую сделать нельзя, не то, что там построить новую экономическую систему управления государством. В Государственный комитет по науке и технике даже к председателю министры не ходят, а к первому заму - тем более".

Ну ладно, сели мы, начал он меня уговаривать. Сначала в таком плане, что, мол, Вы меня ставите в неудобное положение перед Леонидом Ильичём, я ему сказал, что всё улажу. А я не поддаюсь. Он тогда перешёл на крепкие слова и выражения. А я всё равно не соглашаюсь. Потом опять на мягкие, опять на крепкие. Уже 12 часов. (Афанасьев сидит в приёмной, ждёт). Обедать заказал, съели мы с ним по борщу, еще что-то. В общем, в час с лишним он меня отпустил. Так мы ни о чем и не договорились. Он злой, даже не попрощался со мной, и мы до XXIV съезда с ним, когда встречались, не здоровались и не разговаривали.

А уже когда я как делегат съезда фотографировался с членами Политбюро, то тогда он со мной поздоровался, и с тех пор восстановились отношения, он присылает поздравления каждый год. А тогда он своего друга, Жимерина, которого он всегда поддерживал, поставил на это дело. А я, естественно, на что согласился - это быть научным руководителем ВНИИПОУ.

А тем временем началась вакханалия в мире. Поскольку всё было секретно, то фактически никто ничего не знал об этих документах. Первый документ, который появился, это был проект Директив XXIV съезда, где было написано об ОГАС, ГСВЦ и т.д.

Заволновались американцы. Потому что они не на войну делают ставку - это только прикрытия, они гонкой вооружений стремятся задавить нашу экономику, и без того слабую. И, конечно, любое укрепление нашей экономики -это для них самое страшное, что только может быть. Поэтому они сразу по мне открыли огонь всеми калибрами, какими только можно. Появилось сначала две статьи - одна в "Вашингтон пост" Виктора Зорзы, а вторая - в английской "Гардиан". Статья Виктора Зорзы называлась "Перфокарта управляет Кремлем", рассчитана была на наших руководителей. Там было написано так, "Царь советской кибернетики академик В.М.Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами". Ну и так далее, так они умеют, низкопробная такая статья.

Статья в "Гардиан" была рассчитана на советскую интеллигенцию. Там было сказано, что, вот В.М. Глушков предлагает сеть вычислительных центров с банком данных, что это, конечно, звучит очень современно, и это более передовое, чем есть сейчас на Западе, но что это есть на самом деле не для экономики, а что это заказ КГБ на то, чтобы мысли советских граждан упрятать в эти банки данных и следить за каждым человеком.

Эту вторую статью все "голоса", которые есть: и "Голос Америки", и "Би-би-си", и "Немецкая волна" - передавали раз пятнадцать на разных языках на Советский Союз и страны социалистического лагеря.

Потом последовала целая серия перепечаток других ведущих капиталистических газет: и американских, и западноевропейских, потом серия новых статей. Тогда же вот странные вещи начали случаться с самолётами. Кстати, непонятно, против меня ли это была диверсия тогда, когда Ил-62 из Монреаля в 1970 г. вылетел и вынужден был вернуться: в горючее что-то подсыпали, летчик опытный почувствовал что-то неладное уже, когда мы летели над Атлантикой, и возвратился назад. Слава богу, все обошлось, но это дело так и осталось загадкой. А позже немного был случай в Югославии, когда на нашу машину чуть не налетел грузовик, который поехал на красный свет - шофер чудом сумел увернуться. Кто-то поджег мою временную квартиру в Москве в ночь на 1 Мая.

И наша вся оппозиция, в частности, экономическая, на меня ополчилась. В начале 1972 г. в "Известиях" была опубликована статья Мильнера, он тогда был заместителем директора Института Соединенных Штатов Америки Арбатова.

Статья называлась "Уроки электронного бума". В ней он пытался доказывать, что американцы переболели этой болезнью, что теперь у них уже вычислительных машин никто не берет, и спрос на машины упал.

И последовал целый ряд докладных записок в ЦК КПСС от наших экономистов, командированных в США, где использование вычислительной техники для управления экономикой приравнивалось к абстрактной живописи, как мода. Что, мол, потому только капиталисты покупают машины, что это модно, так же как и абстрактные картины, чтобы не показаться несовременными.

Это имело самые отрицательные последствия, поскольку шло наверх.

Да, я забыл сказать, откуда взялось отрицательное решение по нашему предложению. Дело в том, что Гарбузов сходил к Косыгину и сказал, что Госкомупр есть организация, с помощью которой ЦК будет смотреть, правильно ли Косыгин и Совет Министров в целом управляют экономикой. А мы в проекте специально подчёркивали, что Госкомупр должен работать под непосредственным управлением ЦК КПСС. И возражения последовали от А.Н. Косыгина, а раз он возражал, то, естественно, это принято быть не могло. Но мы тогда этого не знали, это стало известно мне года через два по нескольким независимым каналам, прежде всего через помощников А.Н.Косыгина.

А дальше пошла вот такая, как я рассказал, кампания. Причем стремились всё время низвести это до управления технологическими процессами. Этот удар был очень точно рассчитан, потому что и А.П.Кириленко, и А.Н.Косыгин, и Леонид Ильич - они же все технологи по образованию, поэтому это им близко и понятно.

В 1972 г. состоялось Всесоюзное совещание под руководством А.П.Кириленко, на котором главный крен был сделан в сторону управления технологическими процессами, чтобы замедлить АСУ, а АСУ ТП дать полный ход.

Частично вот эти дезориентирующие статьи и отчеты, которые направлялись в ЦК КПСС нашими командировочными, мне удалось сгладить. Это, в общем, организованная ЦРУ кампания дезинформации, типичный пример, потому что они бьют в настоящее время по управлению в основном, это наиболее верный способ выиграть экономическое соревнование: дешёвый и верный. Мне удалось только вот что сделать. Я попросил нашего советника по науке в Вашингтоне сделать доклад, который бы А.Ф.Добрынин прислал в ЦК КПСС о том, как "упала" популярность машин в США на самом деле. Дело здесь заключалось в том, что записки, которые пишут командировочные, члены Политбюро не читают: они же не могут всё читать, а записки, которые пишет посол, особенно посол в такой ведущей державе, как США, рассылаются всем членам Политбюро, и они их читают. Поэтому у меня расчёт верный оказался, и это смягчило удар немного. Так что полностью ликвидировать тематику по АСУ не удалось.

А мы тем временем подготовили кунцевскую систему, сделали расчеты по внедрению - сколько кадров надо, занимались высшей школой много (с помощью Жимерина), специально открыли факультеты новые в Новосибирске, в Москве, в МФТИ. Кафедра у нас с 1967 г., а факультет управления и прикладной математики в 1970 г. был открыт. Это все была работа на новый этап культуры управления, которая была создана. Во время подготовки XXV съезда КПСС была попытка слово ОГАС вообще ликвидировать, изъять, как будто его и не было. Я писал специально записку в ЦК КПСС, когда был уже опубликован проект "Основных направлений", чтобы восстановить ОГАС, т.е. чтобы создавать отраслевые системы управления (там отраслевыми и кончалось), последовательно объединяя их в общегосударственную - вот это моя формулировка, она была принята. И на XXVI съезде было то же самое. Здесь мы лучше подготовились, направили материалы в комиссию, которая готовила не директивы даже, а речь Л.И. Брежнева, отчётный доклад. Я заинтересовал почти всех членов комиссии; самый главный там, кто пишет, Г.Э. Цуканов, он съездил в институт к Данильченко, ему страшно понравилось, и он обещал это дело продвигать. Вначале хотели включить это в речь на Октябрьском (1980 г.) Пленуме ЦК КПСС, но там по времени просто это не проходило. Потом пытались включить в отчетный доклад, но тоже доклад этот оказался слишком длинным, и когда его сокращали, то это выкинули. Но, тем не менее, всё равно в отчётном докладе больше сказано про вычислительную технику, чем вначале хотели. Одновременно мне посоветовали начать кампанию в "Правде", а редактор "Правды" Афанасьев - управленец, и он опубликовал нашу статью под заголовком "Для всей страны". И то, что он дал такой заголовок, означает, что они это дело обговорили наверху...

11 января 1982 г. "Пусть пришлет танк"

Б.Н.Малиновский

Рассказ об ОГАС был закончен одиннадцатого января 1982 года. После статьи в газете "Правда" у ученого появилась надежда, что ОГАС, наконец, станет делом всей страны. Не это ли заставило тяжело больного человека держаться и диктовать последние строки?

В этот день к нему в реанимационную палату пришел помощник министра обороны СССР Д.Ф.Устинова и спросил - не может ли министр чем-либо помочь?

Ученый, только что закончивший рассказ о своем "хождении по мукам", не мог не помнить о той стене бюрократии и непонимания, которую так и не сумел протаранить, пытаясь "пробить" ОГАС. "Пусть пришлет танк!" - гневно ответил он, обложенный трубками и проводами от приборов, поддерживающих едва теплящуюся жизнь. Мозг его был ясен и в эти тяжелые минуты, но терпению переносить душевные и физические муки уже приходил конец...

История подтвердила, что слова В.М.Глушкова о том, что советская экономика в конце 70-х годов столкнется с огромными трудностями, оказались пророческими.

До конца жизни он оставался верным своей идее создания ОГАС, реализация которой могла бы спасти хиреющую экономику. Может он был беспочвенным мечтателем? Ученым-романтиком? История еще скажет свое последнее слово. Отметим лишь, что "отрицатели" его идей на Западе пошли его путем и сейчас не стесняются ссылаться на то, что осуществляют его идеи. Выходит, прав был ученый, говоря о причинах обрушившейся на него критики в зарубежных средствах информации!

Его рассказ о борьбе за создание ОГАС - это обвинительный акт руководителям государства, не сумевшим в полной мере использовать могучий талант ученого. Если бы только В.М.Глушкова! Нет сомнения, что это одна из важных причин, почему великая страна споткнулась на пороге XXI века, надолго лишив миллионы людей уверенности в завтрашнем дне, в достойном будущем своих детей, веры в то, что они жили, живут и будут жить не зря.

Ясно и то, что ученый опередил время: государство и общество не были готовы к восприятию ОГАС. Это обернулось трагедией для ученого, не желавшего смириться с непониманием того, что для него было абсолютно очевидным.

Утром 30 января на глазах у находившихся в палате И.А.Данильченко и Ю.А.Михеева голубые всплески на экране монитора, фиксирующего работу сердца, вдруг исчезли - их сменила прямая линия - сердце ученого перестало биться... Ему было 58 лет. Памятник на могиле ученого на Байковом кладбище в Киеве навечно сохранит в граните облик ученого.

Имя академика В.М.Глушкова присвоено созданному им Институту кибернетики Национальной академии наук Украины, одному из красивейших проспектов столицы Украины - г.Киева, средней школе №1 в г.Шахты.

В Институте кибернетики создана комната-музей В.М.Глушкова.

Главным памятником для ученого являются созданный им институт, его труды, мировая известность, память людей о нем.

В.М.Глушков и спор между сторонниками и противниками кибернетики

В.Д.Пихорович

Как-то так получилось, что когда пишут о Глушкове, то никогда не вспоминают о так называемых "гонениях на кибернетику", которые будто бы имели место в Советском Союзе. И, на наш взгляд, напрасно. С легкой руки журналистов, принято считать, что суть этой проблемы состояла в том, что родившуюся на Западе очень передовую науку кибернетику в Советском Союзе по непонятным причинам притесняли и даже преследовали, но, в конце концов, истина все-таки восторжествовала и кибернетика была признана, но с некоторым опозданием. На самом деле, это есть существенное упрощение проблемы. Тут перепутаны две вещи: спор, который происходил между различными группировками ученых, и отношение руководства страны к проблеме вычислительной техники. Что касается последнего, то пока в литературе шли споры, в лабораториях спешно разрабатывались машины, которые могли бы соперничать с американскими и английскими. Уже в 1951 г. начала действовать Малая электронная счетная машина (МЭСМ), созданная в Киеве под руководством академика С.А.Лебедева. Параллельно в Москве монтировалась Большая электронная счетная машина (БЭСМ), вступившая в строй в 1952 г. По многим параметрам она обгоняла лучшие зарубежные образцы. К примеру, она была самой быстродействующей машиной в Европе. Одновременно разрабатывались машины и другими конструкторами: И.С.Бруком, Б.И.Рамеевым, Л.И.Гутенмахером.

Теперь о самом споре. В.М.Глушков непосредственно не принимал в нем участия, поскольку спор закончился в пользу кибернетики раньше, чем Виктор Михайлович вообще заинтересовался этой наукой. Но не всякая победа в споре может служить критерием истинности точки зрения победившего. Спор о том, является ли кибернетика наукой, в середине 50-х годов закончился, но развитие кибернетики тогда только начиналось. Парадокс состоит в том, что "победившая" кибернетика потихоньку, без особого шума просто перестала существовать. Сегодня о такой науке никто уже и не заговаривает. Да и само слово если и сохранилось, то разве только в названии Института кибернетики, факультета кибернетики в Киевском государственном университете, да нескольких кафедр в других вузах. Притом, ни одно из этих учреждений кибернетикой давно не занимается.

На Западе кибернетика угасла, так и не успев родиться. Предложенный Винером термин там никогда не использовался для обозначения реально существующей науки, связанной с электронными вычислительными машинами или автоматизированными системами управления. В.М.Глушков в статье "Кибернетика" в "Энциклопедии кибернетики" пишет, что такая наука получила "в США, Англии название "comрuters sciense" (наука об ЭВМ), во Франции - "informatic"".

Дело, наверное, в том, что, как это часто бывает в подобных спорах, обе стороны оказались не правы. Те, кто называл кибернетику "лженаукой" были неправы потому, что "вместе с грязной водой они предлагали выбросить и ребенка", то есть, вполне справедливо критикуя претензии новой науки на универсальность и философское объяснение мира, они не заметили, что она могла бы быть весьма полезной в частностях. Сторонники кибернетики перегнули палку в обратном направлении. Вдохновленные открываемыми новой наукой перспективами, они просто не могли увидеть ее реальных возможностей, и уж подавно, не хотели видеть, что эти возможности определяются не только техникой, но и системой производства и совокупностью общественных отношений, в которых эта техника применяется.

Но больше всех были не правы те, кто спекулировал и продолжает спекулировать на этой истории, утверждая будто бы во всем виноваты были философы. Вспоминая этот спор, сам Виктор Михайлович пишет следующее:

"Что касается истории развития кибернетики, то стоит все договаривать: немалый вклад в критику кибернетики сделали сами специалисты в области авиатехники и вычислительной техники. Почему так случилось? Из-за недостаточного уровня философской подготовки и философского мышления! Люди недооценивали то, что сами создали."

Но реалистическая точка зрения по поводу кибернетики не устроила ее страстных поборников, поскольку кибернетика сама по себе их очень мало интересовала. Она их интересовала, скорее, как повод для предъявления очередных претензий в адрес философов. И как только философы полностью перешли на их позиции в отношении кибернетики, они сразу же потеряли к ней всякий интерес.

Суть подхода Глушкова состояла в том, что он видел в машине не заменитель человеческого мозга, а специальный инструмент, который бы его усиливал, как молоток усиливает руку, а микроскоп глаз. Соответственно, машина - это не конкурент человека, а его орудие, многократно увеличивающее возможности человека.

Только в этом смысле машина, точнее, система машин, становится технической базой для перехода на новую модель управления экономикой. При этом, Глушков считал, что эффективно использовать машины в этом качестве возможно только в условиях единого народно-хозяйственного комплекса, когда отсутствует конкуренция и связанная с ней коммерческая тайна, промышленный шпионаж и т.п.

К огромному сожалению, эта пророческая мысль Глушкова оказалась не реализованной. С исчезновением общественной собственности на средства производства и планового хозяйства, кибернетика, или как ее на рубеже 90-х стали называть, информатика, была лишена производственной базы и тот огромный задел - как научный и технический, так, особенно, кадровый, который был сделан учеными под руководством Виктора Михайловича Глушкова и который вывел нас на мировой уровень, из одного из мировых центров развития вычислительной техники и ее программного обеспечения Украина превратилась в рядовой рынок для иностранных производителей персональных компьютеров.

Фактически только сегодня мы можем по достоинству оценить весь масштаб личности Глушкова и ту роль, которую ему пришлось сыграть (точнее, не удалось) в истории нашей страны. Думается, что даже сам Глушков тогда не мог оценить той роли, которую могла, но не сыграла его идея ОГАС в нашей истории. Он, конечно, предсказывал, что страну ждут "большие трудности" в управлении экономикой, если вовремя не будет оценена роль, которую суждено сыграть в этом деле электронно-вычислительной технике, но даже он не мог предсказать, что к концу 80-х страну ждет катастрофа.

Так получилось, что именно в связи с ОГАС советское руководство оказалось перед альтернативой: по какому пути идти, то ли по пути совершенствования планирования производства в масштабах всей страны, то ли по пути возврата к рыночным регуляторам производительных сил. Виктор Михайлович в своих воспоминаниях говорит о том, что этот вопрос решался не так уж просто. Очень долгое время высшее руководство колебалось. Сам факт того, что Виктору Михайловичу поручили возглавить комиссию по подготовке материалов для постановления Совмина по началу работ по ОГАС говорит очень о многом.

Однако вместо этого, было принято постановление, давшее начало пресловутой экономической реформе 1965 г., основной идеей которой было то, чтобы сделать рынок основным регулятором производства. Вот что пишет один из глашатаев рыночной реформы 1965 г. А.М.Бирман в брошюре "Что решил сентябрьский пленум": "Теперь основным показателем, по которому будут судить о работе предприятия и... от которого будут зависеть все его благополучие и прямая возможность выполнять производственную программу, является показатель объема реализации (т.е. продажи продукции)".

Тем более непонятно, каким образом могло случиться так, что предпочтение в самый последний момент было отдано проекту так называемых "экономистов". Люди, которые выступили инициаторами "реформы", были мало кому известны, они свалились, как снег на голову, и сразу стали играть едва ли не ключевую роль в советской экономической науке.

Очень интересно, что их деятельность была направлена именно против проекта Глушкова. Притом аргументы были иногда просто смехотворными и надуманными. Но именно эти аргументы сыграли роковую роль в том, что программа подведения технической базы под существующую в то время плановую систему управления экономикой была отодвинута в сторону, а была принята программа, которая обеспечила поворот к сползанию экономики в пучину рыночной анархии.

Вот как вспоминает об этом сам Виктор Михайлович.

"Косыгин, будучи очень практичным человеком, заинтересовался возможной стоимостью нашего проекта. По предварительным подсчетам его реализация обошлась бы в 20 миллиардов рублей. Основную часть работы можно сделать за три пятилетки, но только при условии, что эта программа будет организована так, как атомная и космическая. Я не скрывал от Косыгина, что она сложнее космической и атомной программ, вместе взятых, и организационно гораздо труднее, так как затрагивает все и всех: и промышленность, и торговлю, планирующие органы, и сферу управления, и т.д. Хотя стоимость проекта ориентировочно оценивалась в 20 миллиардов рублей, рабочая схема его реализации предусматривала, что вложенные в первой пятилетке первые 5 миллиардов рублей в конце пятилетки дадут отдачу более 5 миллиардов, поскольку мы предусмотрели самоокупаемость затрат на программу. А всего за три пятилетки реализация программы принесла бы в бюджет не менее 100 миллиардов рублей. И это еще очень заниженная цифра.

Но наши горе-экономисты сбили Косыгина с толку тем, что, дескать, экономическая реформа вообще ничего не будет стоить, т.е. будет стоить ровно столько, сколько стоит бумага, на которой будет напечатано постановление Совета Министров, и даст в результате больше."

На этом этапе биографии Глушкова стоит остановиться подробнее, во-первых, потому, что он оказался переломным для биографии страны, а во-вторых, потому, что идеи, положенные Виктором Михайловичем в основу ОГАС, до этого времени не реализованы нигде. "Интернет" оказался фактически всего лишь еще одним видом СМИ и еще одной системой связи, в то время, как основная идея Глушкова состояла в том, что необходимо создать сеть, которая бы составила основу автоматизации управления экономикой страны.

К большому сожалению, нередко и по вине биографов Виктора Михайловича Глушкова, ОГАС воспринимается как сугубо техническая вещь, некий прототип Интернета, который так и не был в Советском Союзе воплощен на практике по вине бюрократов. Но это есть неправда, как в отношении Глушкова, так и в отношении ОГАС, по крайней мере, того, как она задумывалась ученым изначально.

В книге-интервью В.Моева "Бразды управления" Виктор Михайлович Глушков выдвигает идею, согласно которой человечество пережило в своей истории два, как он выражается, пользуясь языком кибернетики, информационных барьера, порога или кризиса управления. Первый возник в условиях разложения общинно-родового хозяйства и разрешился с возникновением, с одной стороны, товарно-денежных отношений, а с другой - иерархической системы управления, когда старший начальник управляет младшими, а те уже исполнителями.

Начиная с 30-х годов двадцатого столетия, считает Глушков, становится очевидным, что наступает, второй "информационный барьер", когда уже не помогает ни иерархия в управлении, ни товарно-денежные отношения. Причиной такого кризиса оказывается невозможность даже множеством людей охватить все проблемы управления хозяйством. Виктор Михайлович говорит, что по его расчетам в 30-х годах для решения проблем управления нашим тогдашним хозяйством требовалось производить порядка 1014 математических операций в год, а на то время, когда шел разговор, то есть в средине 70-х - уже примерно 1016. Если принять, что один человек без помощи техники способен произвести в среднем 106 операций, то есть 1 миллион операций в год, то получится, что необходимо около 10 миллиардов человек, для того, чтобы экономика оставалась хорошо управляемой.

Третий информационный барьер: ограниченность человеческого мозга для восприятия и переработки огромных объемов информации необходимых для принятия управленческих решений. Для преодоления третьего информационного барьера и централизованного (!) управления экономикой СССР, В.М.Глушковым предлагалось использовать вычислительные машины.

Дальше хотелось бы привести слова самого Виктора Михайловича:

"Отныне только "безмашинных" усилий для управления мало. Первый информационный барьер или порог человечество смогло преодолеть потому, что изобрело товарно-денежные отношения и ступенчатую структуру управления. Электронно-вычислительная техника - вот современное изобретение, которое позволит перешагнуть через второй порог.

Происходит исторический поворот по знаменитой спирали развития. Когда появится государственная автоматизированная система управления, мы будем легко охватывать единым взглядом всю экономику. На новом историческом этапе, с новой техникой, на новом возросшем уровне мы как бы "проплываем" над той точкой диалектической спирали, ниже которой, отделенный от нас тысячелетиями, остался лежать период, когда свое натуральное хозяйство человек без труда обозревал невооруженным глазом.

Люди начали с первобытного коммунизма. Большой виток спирали поднимает их к коммунизму научному."

К середине 1964 г. под руководством автора был разработан первый эскизный проект Единой Государственной сети вычислительных центров (ЕГСВЦ), предназначенной для перестройки на основе безбумажной технологии организационно-экономического управления на всех уровнях (от отдельных предприятий и учреждений до Госплана СССР).5


   1См. Б.Н.Малиновский. Академик В.Глушков. Наукова думка. Киев. 1993.
   2Заголовок дан составителями Сборника.
   3Заголовок дан составителями Сборника
   4Вернуться уже не удалось. Экономика Советского Союза стала разваливаться. Это предвещал ученый. (Сост. Сборника)
   5Глушков В.М., Основы безбумажной информатики, М., "Наука", 1987 г., с. 12
Продолжение, Под редакцией Б.Н.Малиновский, Маленькие рассказы о больших ученых

Под редакцией Бориса Малиновского "Маленькие рассказы о больших ученых"
ТОВ "Видавництво "Горобець", 2013. -400с: 140 ил. ISBN 978-966-8508-42-4
© Б.Н.Малиновский, 2013